Название: Римское право

Жанр: Право

Рейтинг:

Просмотров: 9058


(iii.4.3) виды и элементы вины.

Категория «злостного умышления» (dolus) как главенствующей формы виновности содержательно и терминологически подразделялась на несколько внутренних подвидов, которые одновременно и служили специальной квалификации мотивов содеянного, и давали основание к большему или меньшему осуждению преступника. Собственно dolus, т.е. злостный умысел в чистом виде, означал, что в действии наличествовало заведомое стремление совершить именно то, что было совершено; лицо, действовавшее в состоянии dolus, предполагалось, полностью понимало свои мотивы, отдавало отчет о возможных и желаемых последствиях. Субъект мог совершить преступное с другой мотивацией— lascivia, т.е. как шалость, необдуманную шутку, но все равно признавался отдававшим себе отчет о последствиях. Еще одну ситуацию создавало совершение преступления, руководствуясь luxuria — стремлением к чему-то порочному (например, следуя привычной жадности или сладострастию, в которых был уличен с детских лет). Другим вариантом была cupiditas— жадность, страсть (например, при воровстве) как своего рода преобладающая причина действий преступника, которая, однако, не понималась в качестве стремления к личному обогащению. Еще один подвид вины составляла petulantia — дерзость, нахальство, что могло считаться виновным мотивом преступногоповедения при неподчинении военным властям, магистрату, общественному порядку. Все эти виды в равной мере были виной и на меру ответственности практически не влияли.

Состояние виновности подразумевало некоторые внутренние элементы, которые специально не квалифицировались, но наличие которых было необходимо существенным для обоснования уголовной ответственности. Уголовная вина означала (1) знание возможности последствий и всех фактических обстоятельств дела (не исключая и шалость), представление о возможных, даже и не желаемых персонально субъектом последствиях поступка (толкнул — упал, поджег — загорелось и т.д.) Для обоснования виновности (2) не обязательно было субъективное осознание противозаконности своего поступка; не подразумевалось, что нужно точное юридическое знание, что именно и в какой степени нарушается. Однако для особой категории преступлений — должностных — наличие осознания противоправности своего действия было обязательным элементом — без этого не могло идти речи о собственно должностном преступлении; это обстоятельство было связано с общим административным положением должностных лиц в римском публичном правопорядке: им вменялось в обязанность знать законы и пределы их требований, а малознание или незнание трактовалось как уклонение от публичных магистратских обязанностей. В другом отношении доказанное сознание противозаконности своего поступка свидетельствовало ipso facto о наличии dolus на преступление. В общей форме данный элемент вины выражался в знаменитом постулате римской юстиции ignorantia legis neminem excusat. Наконец, для виновности необходимо было (3) наличие вредной для общества или для других лиц направленности воли. Отсутствие этой «вредности» определялось общими принципами правопорядка: «никто не действует умышленно, если пользуется своим правом». Следовательно, попытка выйти за пределы признанных прав — равно в публично-правовом или частноправовом отношении — создает уголовно наказуемую ситуацию. Для уголовной ответственности этот критерий был особенно существенным при различении умысла как абстрактной воли или — «наклонности мыслей» (ненаказуемого) — (ср. «Один лишь умысел украсть никого не делает вором») от умысла-намерения (уже наказуемого), связанного с обдумыванием и подготовкой конкретного преступления. Последняя ситуация делала вполне доктринально и юридически обоснованным преследование чисто формальных заговоров (при государственных преступлениях, посягательствах на «оскорбление величества» государя или римского народа и т.п.) или других схожих по содержанию действий, пусть и не принесших реально материальных результатов.

Признание наказуемой вредной направленности воли обусловило в римском уголовном праве наличие ряда ситуаций, когда уголовной реакции подлежали действия, не характеризуемые безусловно наличием умысла в виде dolus или иных подвидов. Так, подлежали уголовной ответственности врач за неудачное врачевание (в этом усматривалось нарушение им своих обязанностей), лица, покушавшиеся на добрые нравы или интересы государства (святотатство, подделка монеты). В этих случаях ответственность образовывалась по принципу объективного вменения результатов, признаваемых законом и правом как преступные и опасные, вне зависимости от конкретных побудительных мотивов или даже при отсутствии таковых.

 


Оцените книгу: 1 2 3 4 5