Название: Введение в языковедение

Жанр: Педагогика

Рейтинг:

Просмотров: 1169


Народные этимологии чаще всего получаются при заимствова­нии иноязычных слов. Так, ростбиф из английского roast beef - “жареное мясо” в просторечии переосмысляется как розбив от раз­бить; верстак из немецкого Werkstatt (по созвучию с верстать, разверстать); немецкое Schraubzwinge - “винтовой зажим” превра­щается в струбцинку (по созвучию с раструб); Schaumlöffel (бук­вально: “ложка для пены”; ср. французское écumier от éсите - “пена”) - в шумовку (по созвучию с шум, шуметь, так как суп шумит, когда кипит[163]); французское sale - “грязный” послужило источником для образования прилагательного сальный (переос­мысленного через созвучие со словом сало); исконно русское моровей (ср. неполногласное церковнославянское мравий) по созвучию с мурава превратилось в муравей; слова кооператив и капитал раньше в деревне переосмыслялись как купиратив (где купить можно) и капитал (копить деньги)[164].

Во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в про­сторечии рейсовую карточку называли рельсовая (“ее дают, когда по рельсам едешь”); в то же время одна молочница рассказывала, что муж у нее солист, и на вопрос “В каком же он ансамбле?” недоумен­но отвечала: “Нет, он уменя по капусте, а раньше был по огурцам” (по созвучию солист из итальянского solista, в свою очередь от лат. solus - “один” и русского глагола солить). Но могут быть переосмысления слов и от своих корней, если значение их затемнено; например, мы теперь понимаем слова свидетель, смирение как обра­зованные от корней вид(еть) и мир(ный), но это то же переосмысле­ние по созвучию безударных е и и, так как этимологически эти слова восходят к корням вед(ать) и мер(а).

Последний пример показывает, что в тех случаях, когда та или иная народная этимология побеждает и становится общепри­нятой, слово порывает с прежней “законной” этимологией и на­чинает жить новой жизнью в кругу “новых родственников”, и тогда истинная этимология может интересовать только исследо­вателя, так как практически она противоречит современному по­ниманию. На этой почве иногда одно слово может расколоться на два параллельных, например, слово ординарный (от лат. ordinarius - “обыкновенный”, “рядовой” изогс1о, ordinis -“ряд”) применительно к материи превратилось в одинарный (по созву­чию с один): “одинарная материя” (в противоположность двой­ной), а слово ординарный осталось в значении “обыкновенный”: ординарный случаи, ординарный профессор (до революции) в противоположаостъ экстраординарному.

Так как явление народной этимологии особенно часто встреча­ется у людей, недостаточно овладевших литературной речью, то та­кие переосмысленные по случайному созвучию и смысловому сбли­жению слова могут быть яркой приметой просторечия; ср. у Н. С. Лескова: гувернянька {гувернантка и нянька), гулъвар (бульвар и гу­лять), верояции (вариации и вероятный), мелкоскоп (микроскоп и мелкий); иногда такие народные этимологии приобретают большую сатирическую выразительность, например: тугамент (документ и туга, тужить), клеветой (фельетон и клевета), а также мимоноска, долбица умножения и т. п.

 

§ 20. КОНТЕКСТ И ЭЛЛИПСИСЫ

 

Слова в языке, как уже было сказано выше, большей частью многозначны, но в речи люди достигают однозначного понима­ния. Это получается потому, что люди в речевом общении имеют дело не с изолированными словами, как в словаре, а с целым, где слова выступают в связи с другими словами и об­становкой речи. Это окружение слова называется контекстом[165]. Контекст может быть словесным (речевым) или бы­товым.

Словесный контекст- это те слова, которые окружа­ют или сопровождают данное слово и придают ему необходимую однозначность. Так, в высказывании “Перейди с носа на корму” нос узнается как “передняя часть лодки (корабля)”, а в высказыва­нии “высморкай носнос - “обонятельный орган человека”. Много­значное слово операция (хирургическая, военная, финансовая) в раз­ных окружениях получает нужную однозначность: “операция под наркозом” - хирургическая, “операция при поддержке танков” - военная, “двухпроцентная операция” - финансовая. Наличие под­черкнутого (наркоз, танк, процент) обеспечивает достаточный кон­текст. Указанные слова являются ключевыми, они сразу опре­деляют контекст.

Однако не всякие слова дают достаточный контекст, например в высказывании “Операция прошла блестяще, результаты налицо, все довольны” нет ключевых слов, все слова тематически нейтраль­ны, и, какая операция имелась в виду, неизвестно.

Однако в этом случае на помощь приходит бытовой контекст.

Бытовой контекст - это обстановка или ситуация речи: кто говорит, где и когда говорит, кому говорит, зачем говорит и т. п. Если приведенное выше предложение, лишенное “ключевых слов”, произносит хирург в нефронтовой клинике, то операция скорее всего хирургическая; если это же сказано в штабе полка в обстанов­ке фронта - операция военная; если это из диалога финансистов в здании биржи, то операция финансовая. Конечно, ручаться на 100% для указанного опознавания значения слова операция и в таких случаях нельзя, так как и хирург, и финансист могли гово­рить о военной операции, а военные и финансисты - о хирурги­ческой. Но большая вероятность содержится в указанном пони­мании. Особенно важен бытовой контекст для понимания место­именных слов, для которых словесный контекст мало действите­лен (см. выше, § 8).

В живой разговорной речи бытовой контекст играет огромную роль, позволяя сокращать предложения путем эллипсиса.

Эллипсис[166] - это опущение в речи слов, которые подразумеваются из контекста и при надобности легко восстанавлива­ются в речи. Опираясь на контекст (предшествующие слова, си­туация речи), можно опускать подлежащее, сказуемое, дополне­ние, определение и т. п. Так, в возгласе хозяина “Еще тарелоч­ку!” (И. А. Крылов) налицо одно дополнение, а сказуемое и второе дополнение (“чего тарелочку”?) опущены, но так как обста­новка речи перед глазами у собеседников и ситуация им ясна, то все опущенное ясно из контекста и взаимопонимание не нарушено. Этот пример можно и далее сокращать и оставить одно слово “Еще!”, где и дополнение опущено. В обычных утвердительных и отрица­тельных репликах Да и Нет опущено все, кроме знака утверждения или отрицания.

Зато без соответствующего контекста эллиптическая речь дела­ется абсолютно непонятной, хотя все слова и могут быть известны. Это легко почувствовать, когда случается присоединиться к чужому телефонному разговору. Например, вы невольно подслушали такой разговор: “Ну как?” - “Упала.” - “Что же вы теперь будете де­лать?” - “Все-таки пойду.” - “Зачем?” - “Да мало ли что.” Слова все понятны, но смысл разговора в целом совершенно непонятен, так как речь эллиптирована, ключевых слов нет, а бытовой кон­текст подслушивающему неизвестен, а он-то как раз и обеспечивал взаимопонимание говоривших.


Оцените книгу: 1 2 3 4 5