Название: Введение в языковедение

Жанр: Педагогика

Рейтинг:

Просмотров: 1171

Таким образом, ломоносовская “теория трех штилей” оказыва­ется не только исторически оправданной применительно к русско­му литературному языку XVIII в., но и заключает в себе очень важное теоретическое зерно: стили речи соотносительны, и любой стиль прежде всего соотнесен с нейтральным, нулевым; про­чие стили расходятся от этого нейтрального в противоположные стороны: одни с “коэффициентом” плюс как “высокие”, другие - с “коэффициентом” минус как “низкие” (ср. нейтральное есть, высо­кое вкушать и низкое жрать и т. п.).

В пределах того или другого стиля (кроме нейтрального!) могут быть свои подразделения: в “высоком” - поэтический, риторичес­кий, патетический, “академический”, специально-технический и т. п.; в “низком” - разговорный, фамильярный, вульгарный и т. п.

Для каждого языка бывают разные источники комплектования словаря “высоких” и “низких” стилей.

В русском литературном языке источниками “высокого” стиля могут быть прежде всего славянизмы или им подобные слова (не лоб, а чело, не губы, а уста, не умер, а почил, не родина, а отчизна, не сторож, а страж, не ворота, а врата, не город, а град,не соски, а сосцы, не страдаю, а страждую т. п.); кроме того, в иных жанрах эту роль могут выполнять греко-латинские и иные международные слова (не мир, а космос, не захватчик, а оккупант, не ввоз и вывоз, а импорти экспорт, не преступный, а криминальный, не нарыв, а абс­цесс, не составная часть, а ингредиент и т. п.). Источниками “низкого” стиля могут быть свои исконно рус­ские слова, если место соответствующего нейтрального слова заме­няет славянизм (не одежда, а одёжа, не Евдокия, а Овдотья или Авдотья[216]); если же нейтральное слово свое, русское, то слова “низ­кого” стиля берутся из просторечия, диалектов и жаргонов (не опять, а обратно, не изба, а хата, не девушка, а деваха, не молодой человек, а парень, не есть, а шамать, не глаза, а зенки, не украсть, а свист­нуть, слямзить, стырить, не рассеянный человек, а растрепой и т. п.).

Соответственно, например, в английском литературном языке нейтральный стиль образуют прежде всего слова англосаксонского происхождения, в “высоком” стиле выступают слова французского и греко-латинского происхождения, а в “низком” - слова из слен­га, профессиональной речи и диалектизмы.

Для французского языка XVI в. источником “высокого” стиля был итальянский язык, а для немецкого языка XVII-XVIII вв. - французский. Нормы русского литературного языка XVIII в. в от­ношении распределения слов по стилям подробно описаны у Ломо­носова в “Рассуждении о пользе книг церьковных в российском языке”[217].

Все изложенное позволяет сделать некоторые выводы о с и с т е м е в лексике.

1) Нельзя описывать систему лексики по тем объектам, которые она называет. Называть лексика может и явления природы, и явления техники, культуры, психической жизни людей; для того и есть в языке лексика, чтобы носитель данного языка мог называть все, что ему надо в его общественной и даже личной практике. Но система называемого должна разойтись по областям называемого, это система предметов разных наук: геологии, ботаники, зоологии, физики, химии и т. д. Тем более что многие объекты могут иметь по нескольку наименований (синонимия), но эти наименования как слова не будут представлять языковой системы.

2) То же следует сказать и о системе понятий, хотя понятия - это не просто предметы действительности, а “слепки” в сознании людей, отражающие систему предметов объективной действитель­ности, но это тоже не слова. Исследование системы понятий, их отношений и их элементов - очень важная задача науки, но от­нюдь не предмет лингвистики.

3) Тем самым “лексическая система языка не имеет ничего об­щего с упорядочением лексики данного языка по предметным (вне-языковым) категориям, как это делается в “предметных”, “темати­ческих” и “идеологических” словарях. Она не может быть сведена к системе “семантических полей” или “лексико-семантических групп”, так как последние являются лишь одним (хотя и достаточно важ­ным) из структурных элементов “лексической системы”[218].

Эту мысль в более конструктивном плане развивает Ю. Д. Ап­ресян: “...семантическое содержание слова не является чем-то само­довлеющим. Оно целиком обусловлено теми отношениями, кото­рые складываются в сети противопоставлений данного слова дру­гим словом того же поля. По идее и терминологии Ф. де Соссюра, оно обладает не значением, а значимостью”, “...чтобы вернуть лин­гвистике... единство, семантические поля должны быть получены не на понятийной, а на лингвистической основе, не со стороны логики, а со стороны лингвистики...”[219]

4) Все сказанное требует разъяснения. Во-первых, что такое зна­чение и что такое значимость? Значение слова - это отношение слова к обозначаемому им предмету или явлению, т. е. отношение факта языка к внеязыковому факту (вещь, явление, понятие), значимость же - это собственное, языковое свойство слова, получен­ное словом потому, что слово - это член лексической системы языка.

Значимость таких слов, как 1) есть. Т) лицо, 3) кричать опреде­ляется их соотношениями:

1) для есть: вкушать, кушать, жрать, лопать, трескать, ша-мать,

2) для лицо: лик, физиономия, морда, харя, мурло, рыло, рожа, образина, ряшка',

3) для кричать: гласить, вопить, орать, реветь. Значимость слова определяется так же, как и значимость других единиц языка (фонем, морфем...), - по соотнесенности в одном ряду.

Ряд для определения значимости слова называется лекси­ческое поле1. Лексическое поле[220] - это не область однородных предметов действительности и не область однородных понятий, а сектор лексики, объединенный отношениями параллелизма (сино­нимы), контраста (антонимы) и сопутствования (метонимические и синекдохические связи слов), а главное, различного рода противо­поставлениями. Только в пределах лексического поля слово может получить свою значимость, так же как и фонема - в своем. Ни в коем случае не следует смешивать понятие контекста (см. выше, § 20) и поля. Контекст - это область употребления слова, речи, а поле - сфера его существования в системе языка.

§ 25. ЛЕКСИКОГРАФИЯ