Название: Хрестоматия по культурологии. Том 2. - Сальникова В.П.

Жанр: Культурология

Рейтинг:

Просмотров: 838


На первое место в иерархии сфер культуры следует поставить сферу государственную, преимущественным выразителем и субъектом которой является правящий слой. С точки зрения современного демократического понимания государства это может казаться крайним «этатизмом». Но такое впечатление быстро рассеивается, если вполне уяснить себе природу государственности и отношение ее к другим сферам.

Государственная или политическая сфера обладает первенствующим значением потому, что через нее и в ней осуществляется и выражается единство всех сфер, как сама и внешне единая культура. Благодаря политической организации получают выражение и оформление сознание и воля симфонического субъекта, а сам он приобретает действительное личное бытие. Государственность, государство можно определить как форму личного бытия и личное качествование культуры.<...>

<...> Государство может мешать культурному развитию, но оно не может создавать, будучи лишь орудием субъекта культуры, который его создает и через него действует. Мешать же развитию культуры государство может уже потому, что по самой природе своей всякая государственность обладает большей устойчивостью и косностью, меньшей гибкостью, чем иные сферы культуры. Проистекающие отсюда трудности можно ослабить только некоторым ограничением политическойсферы и последовательной борьбы со всяким стремлением к чрезмерной детализации и фиксации государственного строя. Подмена же примата культуры приматом государства и вера в единоспасающее значение второго как раз и ведут к непомерному расширению политической сферы, а в связи с ним к вредному формализму.

Итак, государство по отношению к культуре вторично и является только формой ее личного бытия. Оно не должно стеснять свободного саморазвития культурно-народной или культурно-многонародной, как Россия — Евразия, личности, в себе и через себя открывая ей путь для свободного выражения и осуществления ее воли. Государство направляет развитие культуры, но направляет в качестве преимущественного выразителя воли культуро-субъекта.<...>

<...> Если так, то возможна единая культурно-государственная идеология. Ее не следует смешивать с идеологией партийной, ибо партийная идеология — нечто совсем иное. Культурно-государственная идеология устанавливает основные принципы и задания культуры и ставит их в связь с переживаемым культурой моментом, являясь, таким образом, необходимой базой, на которой производится конкретная государственная работа и которая сама должна и может служить основанием для индивидуальных построений. Эта идеология не содержит в себе утопических планов будущего социально-политического устроения и не представляет собой детально разработанной, выдуманной в кабинете, но навязываемой жизни программы. Смысл этой идеологии в том, что она приобретает конкретность в самом живом государственном деле. Но она вовсе не сводится к.ряду общих высказываний о «любви к отечеству и народной гордости», высказываний, которые находят себе столь жалкое выражение в беспринципной деятельности современных демократических правительств, определяющейся как равнодействующая партийной борьбы. Культурно-государственная идеология все же системна и конкретна, хотя и не детально и не безответственно конкретна, как всякая партийная программа; и культурно-государственная идеология, опять-таки в отличие от партийной программы, требует постоянной своей конкретизации и потому постоянно поверяется действительностью.<...>

<...> Подчиняя государство культуре, мы тем самым отрицаем эмпирическую возможность совершенных форм государственности. Государство могло бы стать совершенным, если бы стала совершенной сама культура. Совершенной же эмпирической культуры мы не только не знаем, но не можем даже ее помыслить. Это вытекает из данного нами определения культуры. В самом деле, эмпирическое совершенство культуры несовместимо с эмпирическим ее развитием. Допуская такое совершенство, мы бы должны были поместить его либо в прошлое, либо в будущее, так как настоящее единой соборно-человеческой культуры, да и всякой частной культуры, очевидно, несовершенно. Но подобное предположение, в свою очередь, предполагало бы, что вся полнота и все развитие культуры сосредоточились в одном каком-нибудь из ее моментов. А тогда бы не нужны были, не имели никакой цены и даже не существовали все прочие моменты культуры. Тогда бы потеряла всякий смысл человеческая деятельность, а у культуры не было ни прошлого, ни будущего. Она бы перестала быть временной и развивающейся, т. е. той эмпирической культурой, о которой мы говорим.<...>

 

 

Примечания

 

1 Статья опубликована в «Евразийском временнике». 1927 г. Кн. 5.

 

Николай Сергеевич ТРУБЕЦКОЙ

1890 – 1938

 

 

ТРУБЕЦКОЙ Николай Сергеевич — один из основоположников евразийства, философ, языковед, мыслитель. Родился в семье известного русского философа С. Н. Трубецкого, с 1908 по 1912 г. он обучался на историко-филологическом факультете Московского университета, с 1915 г. — приват-доцент, ведет занятия по сравнительному языкознанию. В 1919 г. Трубецкой уезжает в эмиграцию. До 1922 г. читал лекции в университете Софии, с 1923 г. Трубецкой — профессор славянской философии Венского университета.

Уже в начале своего творческого пути Трубецкой считал, что изучение русского самосознания нельзя ограничивать узконациональными рамками, необходимо изучение культур всех рядом проживающих народов. Культурологические установки его созвучны идеям И. Г. Гердера, раздвинувшего узкие рамки европоцентризма. Он отклонял оценку народов и их культур по степени совершенства и выдвигал принцип их равноценности и качественной несоизмеримости. Для него не существовали «высшие» и «низшие» культуры, а лишь похожие и непохожие. Трубецкой не признавал за европейской культурой (под которой подразумевал культуру романо-германских народов) права на лидерство. Вслед за Н. Я. Данилевским считал невозможным существование единой общечеловеческой культуры. Он выступал против любой формы «ложного национализма», стремящегося навязать другому народу свои культурные ценности. Одновременно он считал, что каждый народ имеет право на индивидуальность. Идеи философии истории Трубецкой изложил в вышедшей в 1920 г. в Софии книге «Европа и человечество», которая положила начало евразийству. В последующие годы он издает ряд работ, посвященных евразийской тематике, в том числе предназначенную для распространения в СССР книгу «Наследие Чингисхана. Взгляд на российскую историю не с Запада, а с Востока» (Берлин, 1925), «К проблемам русского самосознания» (Париж,!927) и др. В научный оборот Трубецкой ввел принцип качественной несоизмеримости культур; он настаивал на отказе как от «эгоцентризма» одной культуры, так и от общечеловеческой культуры, одинаковой для всех народов. В работе «Вавилонская башня и смешение языков» Трубецкой отмечал, что наиболее жизнеспособной является культура отдельного «национального организма», а из национальных культур образуется «радужная сеть» культур — единая, гармоничная и в то же время бесконечно разнообразная. Поскольку идеологическая дорога Европы «пройдена до конца» и привела в тупик, полагал Трубецкой, то русские должны отказаться от европейских форм политического мышления, перестать верить в возможности идеального законодательства, якобы автоматически гарантирующего всеобщее благополучие.


Оцените книгу: 1 2 3 4 5