Название: Философия и история образования - Степашко Л.А.

Жанр: Философия

Рейтинг:

Просмотров: 1942

Так, в выступлениях о цели коммунистического воспитания педагогом акцентировались установки на тип личности, а не на разнообразие человеческих характеров, на черты человека-борца, энергичного, волевого, мужественного, дисциплинированного, готового к «борьбе и преодолению», который противопоставлялся «вредоносным» типам характеров «тихонь», «иисусиков», «растяп» и т. д. В то же время в личной переписке Макаренко представления о человеке, его целевых устремлениях теряют «твердокаменность», приобретают естественность, адекватность событиям нормальной человеческой жизни с рождением и смертью, женитьбой, воспитанием детей и т. п. И здесь уже нет абстракции «человек-целеустремленный борец», а есть конкретные люди с их силой и слабостью, с радостями, удачами и с печалью, невезучестью, горем. И в советах педагога — доброта, любовь, забота, нежность и чуткость, утверждение таких общечеловеческих ценностей, как «человеческое достоинство», «благородство», «гармония души», трудолюбие и творчество, «принести много добра людям», «радость, полнота и мудрость жизни» (4, т. 7, 457, 460, 462, 665).

В письме бывшему коммунару, в ответе на его вопрос о смысле человеческой жизни, как-то очень естественно синтезируются общечеловеческие и социалистические ценности, которые исповедовал Макаренко. «Я люблюжизнь такою, какая она есть. Она прекрасна именно потому, что непрактична, не рассчитана по эгоизму, что в ней есть борьба и опасности, есть страдание и мысль, какая-то гордость и независимость от природы... Я живу потому, что люблю жить, люблю дни и ночи, люблю борьбу и люблю смотреть, как растет человек, как он борется с природой, в том числе и с собственной природой... Так люди жили всегда и так всегда будут жить. Они только все больше и больше учатся находить радости жизни в коллективе, радоваться не личным победам, а победам человечества, в этом и состоит настоящий смысл социализма» (4, т. 7, 464—465). Социализм в мировосприятии Макаренко ассоциировался с «настоящим человеком», «силой и красотой личности», «умением видеть прелесть сегодняшнего и завтрашнего дня... в работе, в красоте, в борьбе, в росте человеческой материи» (там же). Социализм в таком «человеческом измерении», будучи для Макаренко критерием результатов воспитания и самовоспитания личности, становился стержнем мировоззренческой позиции его воспитанников, создавая простор для саморефлексии, самостроительства.

В педагогическом опыте колонии и коммуны определялось отношение Макаренко к воспитывающей роли труда, к организации трудовой деятельности. В первые годы осуществления трудовой школы он романтически верил в особые силы труда в становлении личности: «В самом слове труд столько приятного, столько для нас священного и столько оправданного, что и трудовое воспитание нам казалось совершенно точным, определенным и правильным... А между тем... опыт... показал, что труд в применении к воспитанию может быть организован разнообразно и в каждом отдельном случае может дать различный результат» (4, т. 5, 115—116). Макаренко удалось на практике исследовать воспитательный потенциал самообслуживания, сельскохозяйственного труда, труда в мастерских на уровне кустарного производства, наконец, индустриального труда; определить ряд закономерных связей между характером и организацией трудовой деятельности воспитанников и их личностным развитием.

Обнаруживалось, что труд, особенно простой, может оказаться «нейтральным процессом», действуя на психику «травматически», а «не конструктивно», или формировать «довольно несимпатичный тип» кустаря-одиночки, или вырабатывать примитивную социальную мотивацию и т. д. В опыте выявлялись теоретиком-экспериментатором критерии труда как воспитательного средства: интеллектуальное содержание труда, уровень социальной мотивации. «Идеальными» считал педагог годы, когда коммунары-дзержинцы работали на настоящем производстве, организованном как завод с «нормами для каждого дела, стройной зависимостью между всеми рабочими местами» (4, т. 5, 191), когда стали доминирующими мотивы личной и коллективной ответственности за качество выпускаемой продукции, осознание ее особой значимости для страны (электросверла приходилось приобретать на валюту), когда свободный выбор деятельности гарантировался системой общего и профессионального обучения, когда труд стал поистине делом чести коммунарского коллектива, органично включался в его жизнедеятельность. Такой виделась Макаренко правильная организация социалистического воспитания в труде, при которой накапливался трудовой опыт морально-политического плана (трудовая дисциплина, осознаваемая как «явление нравственное и политическое», коллективная ответственность, отношение к труду как творческой самореализации), организаторский опыт коллективной работы.

Верный своей установке на развитие индивидуальности, педагог-гуманист именно в сложном производстве как базе трудовой деятельности воспитанников видел «простор для удовлетворения их вкусов и наклонностей». Наблюдая воспитанников коммуны, получивших высшее образование, не только техническое, но и гуманитарное, Макаренко усматривал благотворное влияние трудового воспитания в том, что «у всех в характере есть особая черта широты и разносторонности взглядов, привычек, точек зрения и т. д.... отражение тех навыков, которые приобрели они на всяких пройденных ими организационных и производственных работах» (4, т. 5, 202). В осуществлении идеала человека, способного к «борьбе и преодолению» по отношению к себе, к самодисциплине, труд в условиях индустриального производства выступал для личности самостимулирующим, саморазвивающим, самовоспитывающим средством.

Однако индустриальный труд в полной мере может проявить свой воспитательный потенциал, лишь являясь органической частью воспитательной системы, которая ориентирована на организацию разносторонне развивающей жизнедеятельности в ее коллективных и индивидуальных формах, на общее (как минимум) образование. Макаренко пришлось неоднократно отстаивать коммунарскую жизнь от попыток увеличить выпуск промышленной продукции за счет удлинения времени работы на производстве.

Вопрос о соотношении воспитания и развития рассматривался Макаренко как вопрос о соотношении цели (воспитание нового человека) и «природы человеческого материала»: педагогическая деятельность сводилась к технике преодоления «сопротивления материала». Сама же «техника» развертывалась в его педагогической системе через «методику организации воспитательного процесса» в условиях функционирования воспитательного коллектива (4, т. 5, 9—100). Сущность «методики» усматривается в организации такого взаимодействия личности со средой (педагогизированной сообразно цели), при котором накапливается положительный опыт привычного поведения (деятельности, общения, отношений); этот опыт утверждается как нормы поведения, принятые коллективом, осмысливается личностью «философски» — становится элементом ее сознания. Закономерную связь между сознанием и поведением в процессе взаимодействия личности со средой Макаренко формулировал в таком «образе»: между сознанием, как надо поступать, и самим поступком лежит «какая-то канавка», заполненная личным опытом поведения. Представляется, что теоретику-экспериментатору удалось верно определить ведущее направление эффективной «подготовки» личности к привычным обстоятельствам повседневной отлаженной жизни. Что касается ситуаций, требующих неординарных решений, напряжения интеллекта, воли, то «методика организации педагогического процесса» включала и реализовывала идею выработки «воли, мужества, целеустремленности» (4,                   т. 420—426) в специально организуемой деятельности, мобилизующей психику во имя достижения цели. Особую роль в этом плане играли пафос и напряжение коммунарской жизни как «марша» («Марш тридцатого года»). «Прорыв» к самоопределению себя как человека, способного к длительному нравственно-волевому напряжению, испытывал коммунар во время дли тельных и трудных летних походов-поездок по стране.