Название: Философия - Лавриненко В.Н.

Жанр: Философия

Рейтинг:

Просмотров: 1460


Свобода, по Достоевскому, аристократична, она не для каж­дого, она для сильных духом, способных стать страдальцами и стать на путь Богочеловека. Поэтому мотив страдания также находится в центре творчества Достоевского. Но этим самым он не унижает человека, а призывает его возвыситься до Бого­человека, сделать свой сознательный выбор между добром и злом. По пути свободы можно идти как к добру, так и к злу. Чтобы человек не превратился в зверя, ему нужен Бог, и он может идти к добру только через страдание.

Одна из главных проблем, которая постоянно мучает Досто­евского, — можно ли примирить Бога и тот мир, который им со­здан? Можно ли оправдать мир и действия людей, даже во имя светлого будущего, если оно будет построено на слезинке хотя бы одного невинного ребенка? Ответ его тут однозначен — ни­какая высокая цель, никакая будущая социальная гармония не может оправдать насилия и страдания невинного дитяти. Че­ловек ни в коем случае не может быть средством для других людей, даже для их самых благих планов и замыслов. УстамиИвана Карамазова Достоевский говорит, что «принимаю Бога прямо и просто», но «мира, им созданного, мира-то божьего не принимаю и не могу согласиться принять»[. И ничто не может оправдать страдания и слезинку хотя бы единого невинного дитяти.

Таким образом, примирить Бога и мир, им созданный, ока­залось Достоевскому не под силу. И это, конечно, не случайно. Ибо здесь мы сталкиваемся действительно с фундаменталь­ным и неразрешимым в рамках религиозной мысли противо­речием. С одной стороны, Бог есть всемогущий творец, идеал и совершенство, а с другой — его творения оказываются несовер­шенными и потому порочащими своего создателя. Из этого противоречия может быть сделано несколько выводов: или Бог не всемогущ, или он несовершенен, или мы сами неадекватно воспринимаем и осознаем этот мир.

Человек для Достоевского, как и для Канта, — высшая цен­ность. Но у Достоевского это не абстрактный, рационалисти­ческий гуманизм, а любовь земная, гуманизм, обращенный к реальным людям, пусть это даже «униженные и оскорбленные», «бедные люди», герои «мертвого дома» и т.д. Хотя гуманизм До­стоевского не следует понимать как беспредельную терпимость ко всякому злу и абсолютное всепрощение. Там, где зло перехо­дит в беспредел, оно должно быть адекватным образом наказа­но, иначе добро само переходит в свою противоположность. Даже Алеша Карамазов на вопрос брата Ивана, что сделать с генералом, который затравил на глазах матери ее ребенка, — «расстрелять?», отвечает: «Расстрелять!».

Социально-философская и историософская концепция До­стоевского связана с разработкой концепции архетипа и мен­талитета человека и народа, хотя он и не пользуется этими понятиями. Но замечательно, что задолго до Юнга и других мыслителей, занимающихся проблемами архетипа и ментали­тета, Достоевский сформулировал их суть, смысл и историчес­кое значение. «Есть идеи, — пишет он в этой связи, — невыска­занные, бессознательные и только лишь сильно чувствуемые, таких идей много как бы слитых с душой человека. Есть они и в целом народе, есть и в человечестве, взятом как целое. Пока эти идеи лежат бессознательно в жизни народной и только лишь сильно и верно чувствуются, — до тех пор только и может жить сильнейшею живою жизнью народ. В стремлении к выяс­нению себе этих сокрытых идей и состоит вся энергия его жизни. Чем непоколебимее народ содержит их, чем менее скло­нен изменить первоначальному чувству, чем менее склонен подчиняться различным и ложным толкованиям этих идей, тем он могучее, крепче, счастливее». К числу таких глубинных, «сокрытых в русском народе идей — идей русского народа» До­стоевский относит идею «беспрерывного покаяния и самосо­вершенствования», идею всеобщей ответственности, взаимо­помощи и всеобщих «братских связей»2. Это «чисто русская идея» «братских связей» и подлинного, христианского единения лежит, по Достоевскому, в основе развития России.

Подобно многим русским философам Достоевский полагал, что у России свой особый путь развития. Ее высшее националь­ное предназначение он видел в христианском примирении на­родов. Именно в этом состоит главный смысл «русского социа­лизма» — общественного идеала Достоевского. С этой позиции он отвергал как «комедию буржуазного единения» и буржуаз­ный индивидуализм, так и атеистический социализм, изобра­женный им в «Бесах».

Значение творчества Достоевского велико как для русской, так и для западной философии. В России он оказал огромное влияние на все последующее развитие религиозной филосо­фии. На Западе его взгляды послужили одним из источников экзистенциализма — философии, поставившей в центр свои» размышлений проблемы существования человека в мире.

Выдающимся мыслителем России этого периода является также Лев Николаевич Толстой (1828—1910). Как и Достоев­ский, он все свои размышления подчиняет морали и так же мучается в поисках человеческой правды и смысла жизни. Это особенно остро чувствуется к концу 70-х гг., когда он находится в духовном кризисе, описанном им в «Исповеди». Неотврати­мость смерти превращала для Толстого жизнь в бессмыслицу и он с глубоким страданием переживал эту трагедию смерти. Несмотря на временное сближение с церковью, он в общем от­рицательно относился к ней и к догматическому богословию, пытаясь создать новую религию без попов, церкви и ритуалов. Толстой осуществлял рациональную критику религии и пола­гал, что религиозные догмы противоречат законам логики и разума. Главный же вред церкви он усматривал в том, что она, проповедуя добро, сама участвует в том общественном поряд­ке, который основан на насилии.

Для Толстого Бог отождествлялся с любовью, разумом, добром и совестью: именно эти всеобщие принципы этики должны быть положены в основу жизни людей и привести об­щество к разумному устройству. Принципы всеобщей любви, смирения и непротивления злу насилием и составляют, считал он, движущие начала развития общества.

Мировоззрение Толстого можно охарактеризовать как пан-морализм, которому подчинены все мысли философа. До конца своих дней он остается мучеником своих идей и исканий, тер­завших его жизнь и совесть. Пафос его философии — поиск аб­солютной и окончательной моральной истины и правды. Для него нравственность выше искусства и науки. Ибо только нрав­ственность может ответить на главный вопрос существования человека — вопрос о смысле жизни. В результате Толстой при­ходит к выводу, что «смысл жизни только один: самосовершен­ствование». «То, что цель жизни есть самосовершенствова­ние, — пишет он, — что совершенствование бессмертной души есть единственная цель жизни человека, справедливо уже по­тому, что всякая другая цель, ввиду смерти, бессмыслица».

Мысли славянофилов и Достоевского об особой роли России в ее православной специфике разделял Николай Яковлевич Данилевский (1822—1885). Его социально-философские идеи примыкают к концепциям исторического круговорота и наибо­лее полно изложены в работе «Россия и Европа» (1869). Соглас­но автору, в истории существует целый ряд цивилизаций — «культурно-исторических типов», каждый из которых, подобно биологическим организмам, проходит стадии становления, упадка и гибели. История и есть не что иное, как смена куль­турно-исторических типов. В этой исторической цепи смены одних типов другими самым перспективным является, по его мнению, «славянский тип», находящий наиболее адекватное и полное выражение в русском народе. Идеи Данилевского в зна­чительной степени предвосхитили концепцию немецкого фи­лософа Шпенглера и оказали сильное влияние на яркого рус­ского мыслителя К.Н. Леонтьева.


Оцените книгу: 1 2 3 4 5