Название: Стратегия социологического исследования - Ядов В.А.

Жанр: Социология

Рейтинг:

Просмотров: 1492


Третья фаза наступает в период развития политико-идеологического противостояния двух систем после второй мировой войны. Это период консолидации социологов в двух противоборствующих мировых направлениях: марксистской социологии и социологии структурно-функционального анализа. Лидеры последней, американские социологи Т. Парсонс и Р. Мертон, восприняли традицию эволюционализма, представления общества в качестве социального организма, идею его рациональной организации. Они подвергались критике со стороны социологов-марксистов за консерватизм, недооценку социальных противоречий как движущей силы общественного прогресса, умаление роли социально-экономических детерминант в пользу преувеличения консервативных функций социокультурных факторов. Этот период М. Элброу называет фазой интернационализации социологии, столкновения теоретико-методологических и идеологических направлений на международном уровне.

Четвертая фаза знаменуется появлением в 70-е гг. особых национальных и социокультурных социологических школ в странах третьего мира и, по Элброу, может быть названа фазой "индигенизации" или "отуземливания" социологии, т. е. развития особых направлений, учитывающих специфику культур и традиций народов развивающихся стран. Социологи этих стран осознают, что не могут объяснить и понять происходящие в них процессы, если смотреть на эти процессы "глазами Запада". На этой почве возникает особое направление в африканской социологии, опирающеесяна понимание социальных процессов в африканских обществах в контексте особых смыслов социальных отношений, как они отражаются в африканской устной поэзии (А. Акивово, М. Макинде). В ряде стран Латинской Америки, особенно в Мексике, Никарагуа, Колумбии, приобретает большую популярность социология "участвующего действия". Орландо Борда, например, описывает, как латиноамериканские социологи, наряду с просвещением масс, привлекают участников социологических кружков и к исследованиям, и к активным социальным действиям в пользу демократического переустройства общества [318]. Марксистская социология также претерпела фазу "индигенизации" в таких ее разновидностях, как марксизм-ленинизм в СССР, маоцзедунизм в Китае, учение Чучхе в Корее и т. д.

Наконец, современный период развития мировой социологии, как подчеркивалось на XII Мировом конгрессе в Мадриде (1990 г.), — период "глобализации". Глобализация — не национальная и не интернациональная парадигма социологического знания, хотя является продуктом того и другого. Это — стремление объединить усилия социологов всех школ, направлений, теоретико-методологических подходов для решения общечеловеческих проблем.

Вместе с тем глобализация как современный этап развития мировой социологии есть ответ на объективные процессы в человеческом сообществе. В нашем мире уже трудно говорить о доминирующей "самодостаточности" отдельных обществ и государств. Цивилизация на пороге XXI века все больше представляет собой взаимосвязанную систему и в области экономики, и в политической организации (ООН, ЕС и др. региональные политические и экономические сообщества, включая СНГ), в сфере культуры, глобальных коммуникаций. Наконец, человечество оказывается лицом к лицу с общими для всех стран и народов опасностями: ядерной войной, уничтожением природной среды, эпидемиологическими заболеваниями, источник которых в непредвидимых следствиях развития самой цивилизации (например, аллергические заболевания и СПИД). Социологическая теория не может не реагировать на этот вызов, а точнее — на изменение объекта исследования, нового понимания социальной реальности.

Классика социологической теории оставила нам в наследство такое видение социальной реальности, которое с одной стороны как бы замкнуто границами "данного общества", прежде всего государства как социокультурного и политического целого или, скажем, этнокультурных сообществ народов Европы, Азии, других регионов мира. Спрашивается: является ли это классическое наследие вполне адекватным новой социальной реальности? По-видимому, далеко не вполне. Социология испытывает острейшую потребность в принципиально новой теории, новой научной парадигме, которая была бы способна ответить на этот вызов со стороны изменений в образе жизни человечества, народов, стран, континентов, каждой семьи, так или иначе включенной в новое социальное пространство прямо (через телекоммуникации, например) или косвенно.

Ответом на этот вызов являются социологические концепции и теории, которые опираются на идею "мировизации" социальной жизни. В этой книге мы не можем и не должны углубляться в рассмотрение новых социологических теорий, как, впрочем, и классических. Следует, однако, знать, что сегодняшний пафос теоретического поиска концентрируется в двух направлениях. Одно из них — "расширение масштабов" понимания социального пространства до общемирового, то есть не ограниченного в рамках некоторого отдельного общества [368. С. 86—97]. Прежде всего это марксистское видение социального пространства в глобальном масштабе как мировой капиталистической системы и системы империализма, его последней стадии, или — по Ленину — прорыв в единой стране и цепочка революций в других странах. Как известно, данный прогноз оказался ошибочным. Две другие концепции исключают революционный способ преобразования мира. Аргентинский социолог Фернандо Кардозо в теории "зависимого развития" подчеркивает возможность развивающихся стран включиться в мировую цивилизацию путем постепенного освоения экономических, социальных, политических и культурных образцов стран-лидеров. Иммануил Валлерстайн (американский социолог) в теории "глобальной капиталистической системы" утверждает, что периферийные страны никогда не догонят лидеров в мировом экономическом и политико-культурном сообществе, но так и останутся на периферии [375].

Итак, важным поворотом новейших исследований современной теоретической социологии является переосмысление масштабов социального пространства, каковое представляется в качестве общемирового. Другой принципиально важный поворот — это перенос центра внимания с изучения социальных структур на социальные процессы. Как пишет польский социолог Петр Штомпка [294. С. 26-30], доминирующее значение приобретает "процессуальный образ" социальной реальности. Вместе с этим само общество представляется уже не столько в качестве объекта (группы, организации и т. д.), но как своего рода "поле возможностей" социальных субъектов для проявления их деятельной активности. Ключевой единицей анализа становится то, что можно назвать "событием", действием социальных агентов. Последствия этих действий жестко не заданы, многовариантны.

Такой взгляд на природу социальной реальности возник под влиянием мировоззренческой концепции, получившей название "постмодернизм" (и в этом — еще одно свидетельство влияния на определение предмета социологии социально-философских воззрений). Альтернативная концепция модернизма, до сего времени достаточно распространенная в мировой социологии, опирается на убеждение о направленном прогрессирующем развитии общества от одной стадии к другой, более совершенной. Последующие стадии, как бы они ни назывались, отвечают требованиям более высокой эффективности, целесообразности, приспособленности обществ к изменяющимся внутренним и внешним условиям. Постмодернистская идеология исходит из утверждения о незаданности вектора социального развития, а точнее — утверждает приоритет социальных субъектов как деятелей в активном преобразовании форм их социального бытия с учетом всего контекста природных и социальных условий на момент социального действия. Идея социального прогресса этим не отрицается. Отрицается его однонаправленная заданность. Предполагается многовариантность развития обществ и социальных организаций. В центре внимания, таким образом, оказывается социальный субъект и формы организации социальных субъектов (общности, структуры разного типа), которые создаются его активностью.


Оцените книгу: 1 2 3 4 5