Название: Введение в переводоведение (общие и лексические вопросы)

Жанр: Филология

Рейтинг:

Просмотров: 3868


15. способы перевода слов-реалий

Приведенные примеры и рассуждения подсказывают пять наиболее распространенных способов перевода слов-реалий.

а) Транскрипция (транслитерация). При первом появлении в тексте транскрибированные слова обычно сопровождаются сносками или умело вводимыми в текст перевода объяснениями. Подавляющее большинство окказиональных заимствований а — г групп было прокомментировано в сносках. Опытные переводчики и теоретики перевода не раз призывали коллег по переводческому цеху к чувству меры в использовании иноязычных слов в переводе.* Чрезмерное увлечение транскрибированием иноязычных слов, называющих реалии, а не так уж редко принимаемых за них, не только не способствует сохранению национального колорита, а, наоборот, уничтожает его, загромождая русское повествование и заставляя читателя спотыкаться на каждом шагу о ненужные экзотизмы. Учиться чувству меры надо у русских классиков, которые, описывая в романах и повестях далекие страны или жизнь Российской империи, умело и рационально использовали «фоновую лексику», искусно «вплавляли» ее в русскую художественную речь и создавали яркие картины национально быта других народов и народностей. «Я могу сослаться на опыт такого превосходного русского писателя, как Короленко, — пишет по этому поводу Н.М. Любимов. — По-видимому, он считал, что злоупотребление иноязычными словами — это линия наименьшего сопротивления. Как всякий большой художник, он шел по линии наибольшего сопротивления. Он так описывал внешность якутов, их юрты, их утварь, их нравы и образ жизни, он так описывал якутскую природу, что по прочтении его рассказов у нас создается впечатление, будто мы вместе с ним пожили в дореволюционной Якутии. Его пример — наука переводчикам. Вводить иноязычные слова допустимо в тех случаях, когда то или иное понятие, та или иная реалия не находят себе эквивалента в русском языке».**

* См.: Россельс Вл. Серая ткань // Мастерство перевода. 1969. М., 1970. С. 301—304; Любимов Н. Перевод — искусство // Мастерство перевода, С. 243—244; Шуман М. Слова переводимые и слова непереводимые // Мастерство перевода. 1963. М., 1964. С. 124—130.

** Любимов Н. Перевод — искусство. С. 243.

 

б) Гипо-гиперонимический перевод. О нем уже речь шла выше. Для этого способа перевода характерно установление отношения эквивалентности между словом оригинала, передающим видовое понятие-реалию, и словом в языке перевода, называющим соответствующее родовое понятие, или наоборот. В таких случаях, например, с испанскими словами нопаль (вид кактуса), кебрачо (вид дерева) или грапа (вид водки) будут соотносится в переводе их родовые межъязыковые гиперонимы: кактус, дерево, водка. Примеры обратной зависимости, когда слово оригинала выражало бы родовое понятие, а в переводе ему соответствовало бы понятие видовое, среди воссозданной «безэквивалентной» лексики встречаются крайне редко. Иногда переводчики варьируют оба указанных приема. Сначала они транскрибируют слово-реалию, а затем при следующем появлении его в оригинале переводят гиперонимом.

в) Уподобление. Этот переводческий прием очень близок к предыдущему. Разница между ними лишь в том, что уподобляемые слова скорее называют понятия, соподчиненные по отношению к родовому понятию, а не подчиненное и подчиняющее понятия, как было в предыдущем случае. Например, бомбачи — шаровары, мачете — тесак, боличе — кегли, ранчо — хижина. Степень понятийного сходства таких межъязыковых соответствий (неполных эквивалентов) выше, чем у соответствий родо-видовых.

г) Перифрастический (описательный, дескриптивный, экспликативный) перевод. В этих случаях соответствия устанавливаются между словом (или фразеологизмом) оригинала и словосочетанием перевода, объясняющим его смысл: альпаргатам соответствует сандалии из пеньки или матерчатые сандалии, пучеро — похлебка из говядины, сельве — тропический лес. Перифраза тоже нередко совмещается с транскрипцией, заменяя подстрочный комментарий и делая более естественной и соответствующей оригиналу переводную авторскую речь, коль скоро ее не прерывает сноска. «Хуана поставила на стол пучеро, похлебку из говядины, и все принялись за еду» — пример совмещения транскрипции и дескриптивного перевода.

д) Калькирование. В художественном переводе этот прием характерен не для передачи значений слов-реалий, то есть общеупотребительных слов в определенной национальной общности, а при воссоздании индивидуально-авторских неологизмов, когда переводчик, соперничая с автором, придумывает столь же выразительные, как в оригинале, окказиональные слова. Таких словесных «придумок» и калек много среди нарицательных имен и так называемых говорящих имен собственных. Но об этом речь впереди. К калькированию прибегают и при переводе пословиц и поговорок, когда в силу различных причин необходимо сохранить не только их смысл, но и их образно-смысловую основу (подробнее см. § 19). Структурно-семантическое калькирование иноязычных слов часто применяется в переводах научной литературы.

Предложенное деление способов передачи слов, называющих реалии не совпадает с мнением С. Влахова и С. Флорина, которым предусматривается несколько приемов передачи реалий в переводе: I — транскрипция (транслитериция), II — собственно перевод. Он включает: 1) неологизмы (калька, полукалька, освоение, семантический неологизм), 2) замена реалий, 3) приблизительный перевод (родо-видовая замена, функциональный аналог и описание, объяснение, толкования), 4) контекстуальный перевод.*

* См. Влахов С.. Флорин С. Непереводимое в переводе. М., 1986. С. 96—105; см. также: Флорин С. Реалии под микроскопом // Тетради переводчика, № 9. М., 1972. С. 67.

 

Причины такого несовпадения заключаются в следующем:

Во-первых, авторы ставят в один ряд окказиональные (переводческие) заимствования, образующиеся в результате транскрипции, и заимствования, усвоенные и освоенные.* Иноязычные заимствования могут быть усвоенными, т. е. вошедшими в тот или иной язык, но неосвоенными до конца, т. е. не подчинившимися грамматическим законам принявшего их языка. Примером тому могут служить колибри, сомбреро, танго, кенгуру, пенсне, кашне. Те же заимствования, которые «освоились» (ассимилировались, укоренились) в новой грамматической системе, делаются, говоря словами А. А. Реформатского, «незаметными», и «их былую чужеземность можно открыть только научно-этимологическим анализом». Спорт, штаб, солдат — это освоенные заимствования. Освоение — длительный процесс, в котором участвуют многие носители языка, а создаваемая переводчиком транскрипция слова-реалии — акт единичный. Когда переводчик имеет дело с часто повторяемыми в переводах с конкретного языка словами-реалиями (например, в переводах с испанского — эстансия, ранчо, асадо, агуардиенте), он по существу лишь повторяет уже использованный ранее переводческий прием и этим в известной степени способствует освоению иноязычного слова. Когда же переводчик нескольких видоизменяет транслитерированное слово, подгоняя его под грамматическую модель родного языка (на четырех с лишним тысячах страниц переводных текстов встретилась лишь одна такая адаптация: болеадорас — болеадоры), то и тогда он делает лишь один шаг в освоении заимствованного слова. Короче говоря, освоение нельзя рассматривать как переводческий прием. Это лексическое понятие, означающее процесс грамматической и фонетической ассимиляции заимствованного языком слова.

* См. Реформатский А. А. Введение в языковедение. С. 135—136; Будагов Р. А. Введение в науку о языке. С. 113 (Р. А. Будагов называет такие заимствования неукоренившимися и укоренившимися).

 

С другой стороны, транскрибируемое слово не механически вводится в язык перевода при помощи его графических средств. На самом деле, окказиональное заимствование сразу же подвергается, хотя бы в небольшой степени, адаптации: фонетической — ведь русский читатель все равно не произнесет транскрибированное французское слово так, как его произносит француз;* грамматической — в русском языке окказионально заимствованное существительное, если оно не оканчивается в единственном числе на е, и, у, о, тотчас включает в систему падежей: две арробы маиса, он взял бом-билью, рюмку текилы, она надела чупалью, мы заказали пиццу, пять солей, просторы пампы и т. п. А русские слова мужик, водка, самовар сразу «обрастают» в испанском языке артиклями: el (un) mujik, el vodka, el (un) samovar. Любое транскрибированное слово, даже когда язык заимствует его хотя бы к случаю, лишь на один раз, адаптируется, приноравливается, пусть робко и незначительно, к заимствующей языковой системе.

* Кто из испанистов в пору ученичества не попадал впросак и не узнавал в mujik родного слова мужик!

 

Во-вторых, представляется необходимым дифференцировать подходы к лексико-стилистическим характеристикам слов оригинала и их эквивалентам в переводе. Как уже говорилось, слова-реалии — неотъемлемая часть конкретного национального языка, часть, хорошо известная носителям языка, общеупотребительная. Современные переводчики не рискуют выдумывать на замену таким словам собственные неологизмы или калькировать их. Недаром авторы упомянутой книги иллюстрируют словотворчество и калькирование лишь немногими примерами, заимствованными из языковедческих пособий.

Наконец, в-третьих, предлагаемый как название одного из способов перевода термин «приблизительный перевод» и вкупе с ним «приблизительный синоним» представляются слишком неопределенными, расплывчатыми.


Оцените книгу: 1 2 3 4 5