Название: Социология молодежи - Лисивский В.Т.

Жанр: Социология

Рейтинг:

Просмотров: 780

Взаимодействие человека, общества и государства—весьма интересная тема. В нашей российской истории было немало моментов кратковременного или длительного единства, когда даже сословно разделенная страна становилась идеологическим монолитом. Вспомним 1812 год, когда и дворянин, и мужик встали под знамена защиты Отечества, превратившись из подданных в граждан.

Вспомним и русско-турецкую войну 1877-1878 гг., славный период, когда Россия впервые выступила освободительницей братьев-славян. На этот период был установлен классовый мир; народовольцы, отказавшись от террора, устремились в армию, а царское правительство прекратило их преследовать. Но закончились славные походы, и «личность», и «государство» разошлись к полюсам континиума, а пространство между ними заполнилось самого разного рода активностью, вспышками антагонизма и, в конечном итоге, завершилось крахом империи в 1917 г.

Думается, читатель легко проведет параллель между событиями XIX—начала XX в. и последовавшим затем периодом советской истории. Все (если не считать частности) то же: человек и общество с их жизненными интересами, с одной стороны, и «классовое», а затем и «общенародное» государство с его лидерами, одержимыми фантастической идеей—с другой. И хотя были моменты образованиясоциального монолита (например, в Великую Отечественную войну), противоположность коренных интересов оказалась роковой. В результате—крах государства. И не просто крах, катастрофа планетарного масштаба.

Критерий гражданственности. Когда мы начинаем говорить о такого рода социальных процессах и катаклизмах, роли личности, общества, государства, естественно, возникает вопрос о критериях. В самом деле, что можно считать критериями гражданской активности? Александр II и И. Каляев, В. Ленин и А. Колчак, И. Сталин и Ф. Раскольников, Л. Брежнев и А. Сахаров, М. Горбачев и Б. Ельцин, наконец. А если взять так называемых «простых людей»: муж и жена, отец и сын; одни тоскуют по порядку «старых, добрых времен», а другие слышать об этом не желают. Одни читают «Народную правду» или «Завтра», а другие признают единственным критерием достоверной информации «Московский комсомолец» или Новости НТВ.

Вероятно, мало только сказать, что критерий гражданственности в особом ощущении, угадывании объективных законов развития общества, этноса[‡] как живой метасистемы, в соответствии помыслов и действий (это уже сфера нравственная), вытекающих из этих законов, тенденций и объективных процессов. Удачным представляется данное А. Сахаровым толкование Родины именно в гражданском смысле: «Родина не национальное и географическое понятие. Родина—это свобода».4

Понятие гражданского мужества. Вероятно, следует ввести еще одно понятие, объясняющее или, по меньшей мере, дающее возможность объяснить замысловатый ход поступательного развития человечества—гражданское мужество. Эта деятельная характеристика означает отнюдь не столько баррикадную храбрость (хотя временами, и мы это знаем, потребна и таковая), сколько особое качество личности, иногда обозначаемое как интеллектуальная мобильность, в котором концентрируется и выражается способность к переосмыслению накопленного опыта и знаний, очищению от всего не истинного, не подтвержденного опытом, а также и от частностей, мешающих видеть целое, к выбору альтернативного варианта, способа действий и перевода всего этого в личную поведенческую программу. Гражданское мужество вовсе не спонтанный акт. Оно достигается усилием, даже насилием над собою, когда человек вынужден, прижав себя к стенке, ответить на вопрос, являющийся логическим продолжением знаменитых вопросов юности: кем быть и каким быть—с кем быть? Погрязнуть в сиюминутных «мерзостях жизни», обмануться звериным оскалом дикого капитализма или служить будущему своей страны, народа, не надуманным фантазиям, сколь привлекательными они ни казались бы, а основанной на общих законах развития реальности бытия.

Понятие патриотизма. Наконец, следует уточнить понятия «гражданственность» и «патриотизм» в их соотношении и различии. Очень близкие по смыслу и даже накладывающиеся друг на друга они все же различны по своей, если можно так сказать, направленности. В основе первого — отношение типа личность—государство, в то время как в основе второго— отечество, Родина, страна, национальность. Различие достаточно очевидное, но об этот пенек споткнулись многие мыслители и общественные деятели. Один правозащитник, перепутав автора (видимо, по незнанию), бодро «процитировал»: «Патриотизм—последнее прибежище негодяев». И такого рода высказываний можно привести множество.

«Патриотизм (от греч. patris—отечество)—нравственный политический принцип, социальное чувство, содержанием которого являются любовь к отечеству, преданность ему, гордость за его прошлое и настоящее, стремление защищать интересы Родины».5

Связь «человек (личность) — государство» предполагает вполне определенные отношения человека свободного и системы. Человек свободный, как субъект неотчужденных прав,—характеристика относительно стабильная. А вот государство (система) может иметь совершенно различные качественные характеристики (демократическая республика и тоталитарная диктатура, например). Отсюда гражданственность поведения личности (если она, действительно, достигла уровня человека свободного и уже обладает определенным, зафиксированным в истории знанием, опытом) может выражаться в поддержке, либо в отрицании системы, а зачастую и в борьбе с нею. Иными словами, человек свободный всегда будет в оппозиции к диктатуре, а при наличии определенных личных качеств перейдет в лагерь активных борцов за демократию (из «кухни» на «баррикады»).

Но любовь к «отеческим гробам», безотносительно к тому, каков характер системы, чревата формулой служения Отечеству и только ему. Грань здесь весьма тонкая и прозрачная, от служения Отечеству до сотрудничества с режимом— расстояние до того малое, что невольно (так уже устроена жизнь!) эта грань постоянно переступается. Вот где заложена мина негодяйства— от сотрудничества, пусть невольного, до истерического крика в толпе: «Слава Сталину!» с бурными, до боли в ладонях, продолжительными аплодисментами и призывами расстрелять «врагов народа».

Английский поэт и драматург Джон Драйзен неожиданно для многих заметил: «Дураком довелось бывать, но патриотом никогда». Лессинг писал другу, что он не знает, что такое любовь к Родине, в лучшем случае это «героическая слабость, которой он был бы рад избежать». Ф.Шиллер, которым восхищались в России, писал в год Великой Французской революции, что «патриотические интересы важны лишь для незрелых наций». А. Пушкин жаловался на несчастье быть рожденным в России. Что же до процитированного выше известного правозащитника, то частенько повторяемая им цитата принадлежит вовсе не Л.Н.Толстому, как это многие считают, а английскому писателю Самюэлю Джонсону (1709-1784). Да и исторический контекст высказываний был иным: в Европе торжественно звучала «Марсельеза», которой аккомпанировали пушки великой революции, сметающей тиранию и провозглашающей свободу. В такие времена классовое всегда возносится над национальным, мы же сегодня под этот канон уже никак не подходим, другое время, иные задачи.6