Название: Социология - Кравченко А.И.

Жанр: Социология

Рейтинг:

Просмотров: 861

Если социолог обследовал рабочих судостроительной промышленности, изучив одно предприятие, а свои выводы распространяет на всех рабочих или на всех занятых в народном хозяйстве, то их можно сразу выбрасывать в мусорную корзину. Только выборка, построенная по строго научным критериям, умеряет теоретические амбиции социолога. Но даже и она не в силах предохранить его от ошибки, если социолог при хорошей выборке составляет никудышные гипотезы или не умеет их проверить. С каждым шагом в глубь явлений у непрофессионала, подобно снежному кому, нарастают ошибки. Профессиональная подготовка необходима ученому для того, чтобы он, использовав в совокупности факты ролевой и персональной реальности, квалифицированно смог их проверить, используя наработанные другими профессионалами научные технологии.

При помощи выборочного опроса социологи пытаются проверить следствия из научной теории. Если теория построена преимущественно из суждений о персональной реальности, то она не выдержит объективной проверки.

Индивид верит в коллективную модель даже сильнее, чем в личную теорию. Коллективные суждения — наиболее устойчивые элементы персональной реальности.

Понятно, что человек с улицы, оперирующий набором классовых, партийных илинациональных стереотипов и строящий из них подходящую к случаю теорию, не способен получить результаты, которые сослужат пользу другим людям. Кухонные теории годятся для личных целей, общения в кругу близких и друзей, в лучшем случае для демонстрации своего интеллекта, но не для развития науки.

Помимо понятий персональной и ролевой реальности А. Гоулднер, объясняя природу социальной теории, оперирует термином «инфраструктура теории» и «субтеоретический контекст». Что скрывается за сложными категориями?

Исходное пространство для нашего теоретизирования формируется не ближайшим окружением, а обществом и культурой в целом. Они и выступают в роли субтеоретического контекста, который задает тон и направление нашим суждениям помимо нашей воли и желаний. Мы пленники общественных заблуждений. Социолог, обращаясь к собственному жизненному опыту за вдохновением, даже не в состоянии оценить влияние окружения, отфильтровать из него лишнее.

Социолог, как и простой смертный, постоянно общается с домашними, коллегами, посторонними, обсуждая с ними свои идеи или выслушивая их точку зрения. Они выступают незримыми помощниками в построении его теории, своеобразными подсказчиками, которым часто доверяют даже больше, чем проверенным научным фактам. На коллегах, друзьях или родственниках ученый в неформальной обстановке проверяет достоверность своих идей. Окружающие подсказывают нам, что факты не соответствуют реальности. В их число входят те, у кого социолог учился и кого он учит сейчас, с кем соперничал и боролся на научном фронте и кто поддерживал его позицию.

Собственное исследование ученого становится частью персональной реальности, хотя таковой не являются исследования его коллег. Теория — это на самом деле групповой продукт, а сам автор — лишь его эмблема. Авторство, полагает Гоулднер, в определенной мере всегда условно. За ним скрывается субтеория или инфраструктура теории.

Социолог не может избавиться от дуализма реальности. Его суть выражается так: собственное поведение социолога отличается от поведения тех, кого он изучает. Когда социолог думает о самом себе, он неявно подразумевает, что человек сам творит свою культуру. Но когда он изучает других людей, то неявно исходит из посылки о том, что человек – продукт культуры и социальной среды общества.

Рабочая посылка социолога, выступающего за автономию своей дисциплины, базируется на его свободе от социального давления, реальность и незыблемость которого он провозглашает, когда говорит о поведении других людей. В конечном итоге он демонстрирует противоречие: они зависят от общества, я — свободен от него.

Социолог решает дилемму таким образом, что разрывает обе части и приписывает их разным субъектам — себе и другим. Эти части настолько разные, что объединить их просто невозможно. В результате формируется раздвоенный образ сознания социолога: свободное «я» неявно подразумевает элиту, к которой социолог незримо относит себя, и своих коллег-ученых, а несвободное «они» ассоциируется у него с массой, которая выражается понятием «другие»[47].

Скажем, о чем умолчал Гоулднер. Социолог посматривает несколько свысока на других не потому, что он — высокомерный индивид. Будучи обычным человеком, он воспринимает других как обычных людей и солидаризируется с ними в рамках своей персональной реальности. В толпе спешащих на работу и толкающихся людей социолог, как и все мы, вовсе не чувствует своей выделенности. Однако его ролевая, или профессиональная, реальность вынуждает оперировать людьми как статистическими величинами. Социолог, в отличие от психолога, не занимается внутренней индивидуальностью человека. Социолога интересуют повторяющиеся, сходные черты в других людях. Через процентные распределения анкетной информации неповторимые черты людей стандартизируются, стираются, превращаясь в средние величины. Поэтому правильнее говорить о дуализме двух типов реальности, а не о противоречии в рамках одной, как можно подумать, читая Гоулднера.

Методологический дуализм — причина того, почему издают два вида книг: попроще для обывателей и посложнее для профессионалов. И в этом американский социолог прав. Действительно, социолог рассуждает на непонятном для обывателя языке переменных и вероятностей. Когда же он «опускается» до социологической публицистики, интересующей обывателя, на него начинают шикать коллеги. Социолог всегда находится в двойственной позиции — он желает быть понятным одновременно и обывателями, и профессионалами, иначе говоря, он хочет быть широко известным и в то же время не потерять уважение коллег-профессионалов. Редко кому удается гармонично сочетать две противоречивые системы требований. Стремясь приобрести популярность, социологу приходится отказаться от части научной истины в пользу политических оценок. Но когда он входит в сообщество профессионалов, он обязан отказаться от политических пристрастий ради соблюдения научной истины.