Название: Социальная геронтология - Альпероваич В.А.

Жанр: Социология

Рейтинг:

Просмотров: 1248


В настоящее время больной страдает бредом ущерба, идеями ограбления его крестьянами, говорит, что весь народ у него или вор, или мошенник: «В день так оберут, что и кафтана не на чем будет повесить». Заявляет, что ключница, тоже мошенница, постоянно следит за ней. О тринадцатилетнем мальчике, говорит, что тот «глуп, как дерево», а попробуй что-нибудь положить, мигом украдет». Проявление старческого слабоумия особенно ярко отражается в собирании и накопительстве хлама, ходит каждый день по улицам своей деревни и подбирает старые подошвы, бабьи тряпки, глиняные черепки, все это тащит к себе и складывает в кучу в углу комнаты.

Окончательный диагноз: пресенилъный психоз, переходящий в сенильное слабоумие. Прогноз неблагоприятный. Степан Плюшкин нуждается в помещении в психиатрическую больницу, где ему может быть обеспечен уход, надзор и диетическое питание».

Вот так. или примерно так, должна была бы выглядеть история болезни Плюшкина, в ней все записано со слов Гоголя, который сам, по свидетельству современников, страдал серьезным психическим расстройством. Автор «Записок сумасшедшего» обладал тонким и точным знанием клиникипсихических болезней, поражавшим специалистов. Так что под сочиненной нами историей болезни вполне могла стоять подпись. Врач-психиатр Николай Васильевич Гоголь.

Старческое слабоумие или сенильная деменция обычно случается в возрасте 65-85 лет, но возможны и более ранние и более поздние сроки. Болезнь подкрадывается медленными, почти незаметными шажками. Окружающие обычно говорят: «У него (у нее) с возрастом очень плохой стал характер», потом начинают припоминать, что неприятные черты были и раньше, но не так заметны. А дело в том, что на начальном этапе заболевания индивидуальные психологические особенности заостряются, утрируются. По мере развития заболевания они сглаживаются. Наступают патологические изменения личности, типичные именно для старческого слабоумия. Врачи называют это состояние — сенильная психопатизация личности. Больные становятся в характерологическом отношении похожими друг на друга. У людей несведущих такие совпадения вызывают искренние удивление и огорчение: «Как, и с вашей покойной мамой тоже такое было? Странно, они были такими разными людьми и по характеру, и по прожитой жизни?»

На этой стадии болезни старики теряют свой прежний облик и манеру поведения, как будто какой-то злой художник написал недоброй рукой отвратительный шарж на родного человека. Бывший альтруист вдруг превращается в патологического эгоцентрика, которого не волнуют ни беды, ни здоровье даже собственных детей и внуков, тех, за кого он и жизнь мог прежде отдать. Появляется плюшкинская скупость, бесконечное пересчитывание своих скудных запасов и перепрятывание денег. Причем, для помрачненного сознания это абсолютно нерешаемые задачи, тем более сейчас, когда счет пошел на тысячи, десятки или же сотни тысяч. Они, верно, ощущают себя то нищими, то подпольными миллионерами. Возможно, что в сумеречном сознании воспроизводится советский менталитет — вечная боязнь ограбления, денежной реформы, обсчета и обвеса. Бережливость превращается в скупость, легкая невнимательность в межличностных отношениях трасформируется в изумляющую черствость. Собираются и складируются старые, абсолютно ненужные вещи, и не только свои, но и те, что можно подобрать на улице, а то и в мусорном баке. Пропадают увлечения и интересы, присущие этому человеку всю жизнь. Речь идет не о занятиях, которые требуют серьезных интеллектуальных усилий, а об элементарном: почитать газету, посмотреть телевизор.

Долгие годы я был знаком с одной очень интересной женщиной. Т. была намного лет старше меня, но общение с ней приносило истинное интеллектуальное удовольствие. Т. по профессии — художник. «Для души» она рисовала какие-то необыкновенные, сказочные замки, в молодости писала сентиментальные лирические стихи, была завзятым театралом, любила и умела красиво одеваться. К старости все эти увлечения пропали. Личная жизнь сложилась неудачно, детей не было, муж умер. В конце жизни ее переселили на окраину города, в новые постройки, потому что ее старенький домик подлежал сносу. Возможно, это тоже сыграло роковую роль в ее судьбе. Общались мы с ней в эти годы все больше по телефону. Т. жаловалась на тоску, одиночество, неприязнь соседей, с которыми она не сумела познакомиться. Скорее, наверное, не захотела. Говорила, что дружит только со своей кошкой, что видит плохо, поэтому ничего не читает и не смотрит.

Когда она умерла, соседи рассказали, что Т. постоянно рылась в мусорных ящиках, они сторонились ее, не знают, что она там искала и находила, предполагали — объедки. В это невозможно было поверить, ведь Т. всегда уверяла, что пенсия у нее — «приличная» и она всем обеспечена. Все прояснилось в опустевшей квартире, которая была доверху завалена коробками и пакетами из-под импортных конфет, духов, шампуней и тому подобного. Это я были ее «находки». Ее привлекали красивые цветные обертки и картинки.

Стремление к красоте, присущее Т. в той, нормальной жизни, превратилось в помутившемся сознании в собирание хлама. В жилище, если его можно так назвать, попадались и другие вещи, рассказывающие о былых привязанностях хозяйки: красивые статуэтки, антикварные безделушки, библиографические редкости, где между страниц были спрятаны купюры разного достоинства и нового и старого образца и, видимо, забытые там, ведь пыльные фолианты давно никто не брал в руки. Все вместе представляло одну грязную массу, заросшую паутиной. Комната была наполнена дурным сладковатым запахом, который шел из холодильника, забитого «ветеранскими пайками» из позеленевшей вареной колбасы, заплесневевших кусков масла и гнилых лимонов. Возможно, что испортившаяся снедь лежала здесь помногу месяцев.

Я поднял один из томов. Бальзак «Гобсек». Мистическое совпадение. Пролистав. наткнулся на такие строки: «... Скупость, превратившаяся в безотчетную, лишенную всякой логики страсть». В комнате, смежной со спальней покойного, оказались и гниющие паштеты и груды всевозможных припасов. даже устрицы и рыба, покрывшаяся тухлой плесенью. Все кишело червями и насекомыми... Комнату загромождала дорогая мебель, серебряная утварь, лампы, картины, вазы, книги, превосходные гравюры ... ларчики с драгоценностями, украшенные гербами и вензелями, прекрасные камчатные скатерти и салфетки. Он (Гобсек, а это последние страницы романа) уже впал в детство и проявлял то дикое упрямство, что развивается у всех стариков, одержимых какой-либо страстью, пережившей у них разум».

Воистину, меняются времена, драгоценности заменяются побрякушками, деликатесы— пайками, а психика остается прежней.

Больные страдают обжорством, едят все без разбора и меры, не испытывая вкусовых ощущений и насыщения. Лишенные постороннего контроля старики могут причинить себе серьезный вред неумеренным приемом пищи.

Наверное, наиболее неприятным, постыдным новоприобретением становится гиперсексуальность, с разговорами на эротические темы и похабны-ми обвинениями супругов в неверности, распущенности. Находятся негодяи и негодяйки, использующие болезненную страсть, чтобы вытянуть у несчастных накопленные сбережения. А порпй психопатизированные етарики предприни-мают развратиые действия в отношении малолетних детей.


Оцените книгу: 1 2 3 4 5