Название: Русская история XVII-XVIII веков. 2-е изд. - Любавский М.К.

Жанр: История

Рейтинг:

Просмотров: 1033

Екатерина была огорчена и убита этим известием, но же велела производить следствия. «II faut marcher droit, — сказала она, — je ne doit pas etre suspects» (надо идти прямо — я не должна быть подозреваемой). В манифесте она объявила, что бывший император Петр III, «обыкновенными прежде часто случавшимися ему припадками гемороидическими впал в прежестокую колику и, несмотря на поданную ему врачебную помощь, волею Всевышнего Бога скончался».

Современное мнение обвиняло Екатерину в смерти мужа. Но приведенное письмо Орлова, сделавшееся известным после смерти Екатерины, показывает, что если Екатерина в чем и была виновата, то только в сокрытии истинной причины смерти Петра III. Павел, как известно, подозревал свою мать в преступлении против отца и был очень обрадован, когда Безбородко принес ему ларец с письмами Екатерины, среди которых было и письмо А. Орлова. Известно, что Павел устроил торжественное венчание своего умершего отца; в этом венчании должен был принимать участие и Алексей Орлов, который по необходимости снова пережил печальное событие.

Правительственная деятельность

Екатерины до созыва комиссии 1767 года

ИСПОЛНИЛАСЬ заветная мечта Екатерины: она стала самодержавной русской императрицей; но удержаться в этом положении было так же трудно, даже труднее, чем достичь престола.

Прежде всего, трудно было подчинить и дисциплинировать тех лиц, которым она обязана была восшествием на престол, трудно было ввести их в определенные границы, внушить должное уважение к особе государыни, держать их так, чтобы они не забывались. На первых порах Екатерине это не удалось; с ней обращались не как с императрицей, а как с участницей заговора; к ней лезли со всевозможными претензиями, просьбами и советами, и Екатерине приходилось всех выслушивать, всем угождать. Французский посланник доносил своему правительству, что интересно наблюдать, как в больших собраниях Екатерина хочет нравиться всем, как все толкуют ей разные вещи, а она старается всем угодить — значит, замечает посланник, она зависима. Екатерина сама писала Поыятовскому, что ей-необходима величайшая осторожность, что за ней следят. «Меня принудят. — писала она, — сделать еще тысячу странностей; если я уступлю, меня будут уважать; если нет, то я не знаю, что случится». Положение Екатерины, по ее собственному .признанию, было таково, что каждый солдат гвардии возведение ее на престол считал делом своих рук.

Для удовлетворения заговорщиков Екатерине пришлось раздать им до 180 000 душ крестьян и до 180 000 руб. единовременно, не считая постоянных пенсий от 5000 руб. и менее. Особыми милостями были осыпаны братья Орловы, из которых трое (Григорий, Алексей и Михаил) были возведены в графское достоинство. Но и на этом пути Екатерины стояли опасности. Возвышение Орловых вскружило голову другим, и некоторые стали думать, как бы устроить другой переворот в целях собственного возвышения. Так произошла всем известная попытка поручика Мирови-ча возвести на престол Иоанна Антоновича, содержащегося в тюрьме; еще ранее были аналогичные попытки поручиков Гурьева и Хрущева. Затем многие говорили, что короновать следует Павла, а Екатерину объявить регентшей до его совершеннолетия. Некоторые из участников переворота — Рославлев, Хитрово, недовольные возвышением Орловых, стали интриговать. Иноземные наблюдатели считали положение Екатерины шатким. Английский посол писал своему правительству, что Екатерина сделала большую ошибку, возложив корону на себя, а не на Павла.

Но английский дипломат ошибался: Екатерина не только не ошиблась, но и установила сильную и авторитетную власть, которой не пользовался никто из ее предшественников, кроме Петра Великого. Ее выручили ее природный ум, тактичность, знание среды, приобретенное в бытность великой княгиней, и необыкновенное искусство применяться к людям и обстоятельствам. Задача ее облегчалась тем, что ей приходилось иметь дело с разрозненными людьми и с частными интересами и стремлениями, а не с какой-нибудь солидарной общественной оппозицией, не с определенным политическим движением, а с политическим брожением. Не удивительно поэтому, что Екатерина в конце концов и восторжествовала почти над всеми препятствиями и прочно уселась на престол, на который она не имела решительно никаких прав.

При вступлении на престол Екатерины русское общество не проявило никаких политических конституционных стремлений, которые обнаружились при вступлении на престол императрицы Анны Иоанновны в 1730 году. В 1762 году добивались смены лица, а не смены политического порядка. Чем же объясняется такой шаг назад в сравнении с 1730 годом? Для объяснения этого факта можно указать несколько причин. Прежде всего, необходимо отметить гибель вожаков конституционного движения; вы помните, какая учесть постигла инициаторов «затейки» 1730 г. Затем нужно указать и на то обстоятельство, что дворянство, примкнувшее к движению 1730 года, получив удовлетворение своих сословных интересов, совершенно охладело к политической программе. Вожаки этого дворянства, с князем Черкасским во главе, занимая высшие места в государстве, не чувствовали нужды в перемене правления. Кроме того, царствование Елизаветы было совершенно неблагоприятно для развития конституционных вожделений среди высшего класса русского общества. Обожаемая государыня совсем не занималась управлением, и знать фактически держала все в своих руках, всем распоряжалась в государстве. При Елизавете возвысилось значение Сената, где заседала та же знать и дворянство; но из этих лиц никто не достигал того положения, которым раньше пользовались фавориты. Можно сказать, что Елизавета без конституции только царствовала, а не управляла государством. Царствование Петра III могло бы, конечно, возбудить общественную позицию, но оно было слишком кратковременно для того, чтобы общественное возбуждение могло превратиться в сознательное политическое движение. Поэтому Екатерина при вступлении на престол должна была считаться не с конституционными домогательствами, а с беспорядочным хозяйничаньем знати, которому она и решила положить конец, ввести его в определенные границы.