Название: Русская история XVII-XVIII веков. 2-е изд. - Любавский М.К.

Жанр: История

Рейтинг:

Просмотров: 1031


В XVII веке в царском дворце и в боярских домах появились предметы европейского домашнего обихода, дубовые столы и скамейки стали заменяться столами и стульями немецкого и польского образца из «индейского дерева» с кривыми точеными ножками, появились кресла с замысловатой обивкой, зеркала, часы настенные и карманные и дешевые картины и гравюры, так называемые «фряжские листы», — религиозного, нравоучительного и сатирического содержания (см. собрание гравюр Ровинекого). Иностранцы, входя в дома богатых московских вельмож, не замечали уже никакой разницы в обстановке с домами европейских магнатов. Дом Артамона Сергеевича Матвеева, по отзывам иностранцев, был убран совершенно ло-евродейски.

Затем заимствования идут дальше: при дворе царя и в домах московской аристократии появляются забавы и увеселения иноземного образца. Раньше против различных увеселений сильно восставало духовенство, и правительство постоянно предписывало воеводам «вынимать» из волости скоморохов, теперь увеселения начинают распространяться вполне свободно. При Михаиле Федоровиче «немец» Иван Семенов увеселял царскую семью акробатическими упражнениями: пляской, танцеванием на канате и другими эквилибристическими «действами»; он оставил после себя целую школу: выучил «по канату ходить и танцевать ивсяким потехам, какия сам умел, 5 человек да по барабану бить 24 человека». Кроме того, при царском дворе были немецкие музыканты и, наконец, со времени женитьбы царя на Наталье Нарышкиной появилась театральная потеха. «В 1674 году, — читаем в Дворцовом Разряде, — была в селе Преображенском комедия „Как Олоферну царю царица голову отсекла", тешили иноземцы и дворцовые люди Артамона Сергеевича Матвеева» . В присутствии царя и царицы с детьми была дана и другая комедия — «как Артаксеркс велел повесить Амана». Разыгрывались, как видите, средневековые мистерии. Дело, наконец, дошло до развлечения, которое можно сопоставить с современным балетом. На заговенье в 1674 году в присутствии царя с семейством «играли на фиолах, органах и страментах и танцевали». Начальником потешных немцев был магистр Иоганн Готфрид Грегори, а при нем в качестве декоратора находился «перспективного письма мастер Петр Энглес». Потехи очень полюбились царю, так что одних немцев и дворовых людей Матвеева оказалось недостаточно. И вот в 1673 году было приказано набрать в Мещанской слободе 26 человек мещанских детей и отдать их на выучку Грегори. Затем стали набирать мещан в польских и литовских городах и посылали их на выучку в Москву: они были все-таки побойчее, шюбтесаннее, нежели наши посадские люди, и более пригодны поэтому для обучения комедийному делу.

Все это, конечно, были внешние заимствования; но скоро влияние пошло глубже: начало захватывать сам строй понятий, все миросозерцание русского человека XVII века. Общение с иноземцами выражалось уже не только в усвоении внешних форм жизни, но прививало и более серьезные вкусы и стремление к просвещению в настоящем смысле этого слова. Еще в Смутное время боярин Федор Головин рассказывал по секрету поляку Маскевичу, что его брат имел большую охоту к иноземным языкам и тайком учился им у немцев и у поляков, учителя приходили к нему тайно, переодевшись в русское платье, запирались с ним в комнате и читали вместе латинские и немецкие книги. Маскевич сам видел эти книги и те переводы, которые сделал Головин с латинского языка на польский. При Алексее Михайловиче иноземные учителя и библиотеки иностранных книг в домах московской знати сделались обычным явлением. В роли учителей появились прежде всего поляки и западнорусские ученые, воспитывавшиеся в латино-польских школах. Боярин А. Л. Ордын-Нащокин окружил своего сына учителями-иноземцами из пленных поляков, которые имели такое большое влияние на юношу, что он под впечатлением их рассказов уехал из Москвы за границу и пытался там остаться навсегда. А. С. Матвеев учил своего сына латинскому и греческому языкам.

Значит, отзыв Котошихина о московских боярах не совсем справедлив. Сам царь Алексей Михайлович, не довольствуясь обычной выучкой, которая давалась царевичам у подьячих, учил старших сыновей — Алексея и Федора — польскому и латинскому языкам; образование их было поручено вызванному с Запада ученому монаху — Симеону Полоцкому, воспитаннику польской школы и Киевской славяно-греко-латинской академии. Он старался сделать уроки возможно интереснее, занимательнее и плодотворнее, нередко преподавал их в виршах, в стихах, касался иногда в своих наставлениях и политических тем: поучал будущего царя, что он не должен лениться, должен до всего доходить сам, не относиться к подданным строго, но разбирать их нужды по справедливости, не быть жестоким к ним, «не за псы их считать». Федор помогал своему учителю в стихотворных упражнениях, например, он перевел стихами Псалтырь. Даже царевна Софья была научена польскому языку: она говорила по-польски, в ее русских письмах можно встретить польские словечки или русские слова, написанные польскими буквами. По свидетельству черниговского архиепископа Лазаря Барановича, «синклит пресветлаго величества польскаго языка не гнушался, но читал книги ляцкия в сладость». В московском обществе был очень большой спрос на польские книги, так что в 1672 году типография Киево-Печерской лавры сочла выгодным открыть в Москве книжную лавку с иностранными книгами, среди которых книги на польском языке занимали самое видное место. Но эта книжная лавка просуществовала очень недолго. Правительство испугалось очень быстрого распространения книг и в том же году закрыло книжную лавку.

Спрос на иноземную науку был огромный, появилась необходимость в переводах на русский язык иностранных сочинений. Переводы стали делаться еще при Михаиле Федоровиче. В 1623 году голландец Фандергин представил в Посольский приказ перевод сочинения: «Об алхимической мудрости и об иных делех». Алхимия, как известно, ставила своей целью найти средство для добывания золота; такое сочинение, конечно, должно было сильно интересовать московское правительство. -В 1626 году этот же Фандергин подал записку «О высшей философской алхимии». Особенно много переводов было сделано в царствование Алексея Михайловича. В 1649 году он вызвал из Киева двух лучших ученых монахов, Епифания Славинецкого и Арсения Сатановского, для перевода Библии с греческого языка на славянский (у нас полного перевода Библии не было, а были отрывки, которые читались в церкви во время богослужения); но этим ученым монахам пришлось заниматься и другими переводами. Епифаний Славинецкий должен был перевести «Уставы гражданско-правительственные из первой книги Фукидидовой истории», «Панегирик Трояну» Плиния Младшего — руководство в административной практике, 2 части Географии (о Европе и Азии), «Книгу врачевскую анатомию Андрея Брюссельскаго», «Историческое сказание об убиении анг-лийскаго короля Карла I», «Гражданство и обучение нравов детских» — руководство по педагогике.

Словом, требовались очень разнообразные сочинения, чтобы ориентироваться в разных отраслях знания и опыта. Арсений Сатановский перевел сборник, представлявший собой энциклопедию всяких знаний — «О граде царском, или Поучение некоего учителя именем Мефрета, собрано от 120 творцов греческих и латинских, как внешних философов, стихотворцев и историков, врачев, та-коже и духовных богословцев и сказателей писания бо-жественнаго. А писано в той книге имена и свойства или естественныя природы различных многих зверей четвероногих, птиц, рыб удивительных морских, змиев и всяких пресмыкающихся, камней драгих, бисер, древес всяких, моря, рек, источников, лесов, четырех стихий: воды, земли, воздуха, огня. Обретаютжеся еще повести на всякую вещь философов, царей, врачевание на многия болезни, обычаи различных языков (сравнительное языковедение), положение стран, выспрь гор, различныя семена, злаки травные, притчи и иная многая собранная и в едино место совокупленная». В этом сочинении, как видим, были собраны самые разнообразные сведения; в нем трактовалось о животном и растительном царстве, сооб--щались знания по географии, истории, медицине, по сравнительному языковедению и прочем; в нем можно было найти все, что могло интересовать тогда московского человека. Особенно много переводилось книг по астрономии, военной науке, по космографии, географии, медицине. В это время в Россию, можно сказать, хлынул поток научной литературы, правда невысокого качества, литературы, которая на Западе представляла уже отбросы, средневековщину, у нас же она пришлась как раз по уровню развития и интересов. Наряду с научной литературой переводились и книги беллетристического содержания. В начале XVII века толмач греческого и латинского языков Федор Гозвинский перевел «Басни Эзопа», был переведен с польского средневековый сборник повестей «Cesta Romanorum» — «Римские деяния»; появился перевод «Апофегмата» — собрания анекдотов из римской истории. С польского языка переводились, главным образом, беллетристические сочинения, переведен был сборник «Фацеций», то есть смешных и скабрезных рассказов, шуток и анекдотов, наконец, появился перевод рыцарского романа «Бова Королевич».


Оцените книгу: 1 2 3 4 5