Название: Русская история XVII-XVIII веков. 2-е изд. - Любавский М.К.

Жанр: История

Рейтинг:

Просмотров: 1031


Тяготение правительства и общества к иноземному просвещению должно было вызвать реакцию со стороны другой части общества, состоявшей из приверженцев русской старины. Реакция сначала выражалась в отдельных протестах, а затем вылилась в могучий поток, известный • под именем раскола.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Лекция двенадцатая

 

В ПРОШЛЫЙ раз говорилось о распространении иноземного влияния в жизни Московского государства XVII века, то есть западного, влияния западноевропейской жизни. Но это влияние, хотя и широко распространялось в русском обществе XVII века, проникало все-таки не без помех, не без противодействия со стороны закоснелых слоев русского общества, и, следовательно, одновременно с переменами в русской жизни XVII века, вызваннымизападноевропейским влиянием, зарождалась и развивалась реакция против новшеств. Теперь спрашивается, откуда же вышла эта реакция, каков источник ее, каковы причины этой реакции? Продолжительное житейское обособление русского народа в связи с церковным разделением воспитало в нем пренебрежительное отношение к Западу и его обывателям. Латиняне были чуждыми людьми для Восточной Европы. Затем, большую роль в этом отношении сыграли насилия, которые претерпел русский народ от иноземцев, особенно от католиков, во время Смуты. Благодаря этим причинам предубеждение, которое имели русские люди против иноземцев, превратилось во вражду и ненависть, и эта вражда сказывалась при всяком удобном и неудобном случае: на улицах иностранцев преследовали отборными ругательствами, а иногда даже камнями и грязью не только уличные мальчишки, но и взрослые люди; когда иностранец заглядывал в церковь, его выталкивали оттуда в шею и заметали его следы. На всех, кто водил знакомство с иностранцами, смотрели очень косо.

Так было в начале столетия. В половине XVII века положение иноземцев мало изменилось, как можно видеть из сообщения беспристрастного наблюдателя дьякона Павла Алепнского, приехавшего в Москву со свитой анти-охийского патриарха Макария за обычной милостыней. Москвичи, по его словам, «считают чуждого по вере в высшей степени нечистым: никто из народа не смеет войти в жилище кого-нибудь из франкских купцов, чтобы купить у него что-нибудь, не должен идти в лавку на рынке, а то его сейчас же хватают со словами: ты пошел, чтобы сделаться франком».

Эта ненависть ко всему иноземному держалась не только среди московского простонародья, но и в высших классах общества, которые по уровню развития не очень поднимались над народной массой, это предубеждение сказывалось самым недвусмысленным образом. Более всего подозрительно и недоверчиво относилось к иноземцам духовенство, боявшееся за чистоту веры.

В 1643 году московское духовенство подало формальную жадобу царю Михаилу на то, что иностранцы-де строят свои церкви близко от русских, русских людей у себя во дворах держат, и всякое осквернение от того русским людям бывает: или скоромным в пост накормят, или в церковь к службе не пустят. Результатом этой жалобы было выселение иноземцев за город. Раньше они были рассеяны по всей Москве: после Смуты иноземцы жили и на Никитской, и на Арбате, и на Сивцевом Вражке, и в других местах в центре Москвы. Теперь их выселили в Немецкую слободу за городом; кроме того, одновременно с выселением правительство издало закон о смертной казни за богохульство. Этому понятию тогда придавалось очень широкое значение, так что даже сомнение в догматах православия подводилось под понятие богохульства.

Надо, однако, оговориться, что во всем этом походе против всего иноземного действовала не только слепая ненависть: есть интересные факты, которые указывают, что общение русских с иноземцами приводило не только к усвоению иноземного платья и внешней обстановки жизни и обычаев, но вело и к усвоению иноземных идей, шедших вразрез с становившимся мировоззрением святой Руси. В этом отношении интересна фигура князя

И. А. Хворостинина, который жил в царствование Михаила Федоровича. Царским указом 1632 года свидетельствуется, что еще при Расстриге, то есть при самозванце, князь И. А. Хворостинин хулил православную веру и постов и христианских обычаев не исполнял, за что при Шуйском был сослан на исправление в Иосифо-Волоко-ламский монастырь. Но это его не образумило. Выйдя из монастыря, он начал принимать к себе польских и литовских попов и вел с ними беседы, «книги и образа их письма принимал и держал в чести» наравне с образами греческого письма. Вольнодумство князя пошло еще дальше: он запретил своим дворовым ходить в церковь, а тех, которые ходили, «бил и мучил», говорил, что молиться не для чего, что воскресения мертвых не будет; начал он жить не по-христиански и «без просыпу» пить. В 1622 году всю Страстную неделю князь Хворостинин пил «без просыпу»; утром в Светлое Воскресение до рассвета напился и за два часа до службы ел мясное кушанье; к государю христосоваться не поехал и у заутрени и у обедни не был. Хворостинин жаловался, что ему чрезвычайно тяжело жить в московском обществе, говорил, что в Москве людей нет, все народ глупый, «жить не с кем», и собирался распродать имущество и отъехать за границу. Накопившуюся горечь князь изливал в виршах, в которых, по словам указа, писал «многие злыя и укоризненный слова про всяких людей Московскаго государства», говорил, будто бы московские люди кланяются иконам «по подписи, а которыя иконы правильно написаны, да не подписаны, тем не кланяются», да будто бы в Московском государстве «сеют землю рожью, а живут все ложью». Князя Хворостинина опять сослали в Кирилло-Белозерский монастырь; там он раскаялся, дал обещание не впадать больше в еретичество, был затем возвращен в Москву и получил доступ ко двору. Князь И. А. Хворостинин был первый русский радикал; он несомненно был человек недюжинный, вдумчивый, хотя необразованный; от него остались интересные записки, касающиеся событий Смутного времени. В этих записках князь Хворостинин не только излагает события, не только рассказывает о том, что случилось, но и осмысливает события, старается указать их причины, выступает в роли историка смуты, причем обнаруживает тонкую наблюдательность и широкий умственный кругозор: он судил о событиях, как может судить только современный историк, удаленный от Смутного времени несколькими веками и вооруженный средствами науки. Князь Хворостинин был, вероятно, одним из наиболее выдающихся людей своего времени, но были, вероятно и другие в таком же роде.


Оцените книгу: 1 2 3 4 5