Название: Религиоведение - Лобазова О.Ф.

Жанр: Религиоведение

Рейтинг:

Просмотров: 5768

Будучи в начале учреждением, имеющим опору вне русской нации, как филиальная часть Константинопольской церкви, русская митрополия в этом черпала и свою свободу по отношению к местной гражданской власти, так как во главе русской церкви стояли бессменные ставленники патриарха — иностранцы по происхождению. При этой форме своего высшего управления русская церковь, не говоря уже о полноте ее внутренней свободы, даже в политическом смысле представляла собой силу, превосходящую значение великокняжеской власти, потому что княжеская власть не могла удерживать под своим влиянием все части раздробленной Руси. А единая русская митрополия стягивала их в единое целое и долгое время объединяла еще и государственно отделенную западную часть Руси. Но ради своих собственных интересов и по традиции греческой церкви русская церковная власть стремилась жить около княжеской власти. Великие князья вели успешную деятельность по объединению русских земель, церковь оказывала в этом незаменимые услуги. Увлекаемая интересами национальной политики, церковь становилась все более национальной по существу. Это повлекло за собой ограничение ее влияния: сделавшись московской, она сузила границы своего влияния до границ государства Московского.Церковь попала под влияние государственной власти, теряя свой собственный авторитет и влияние. Так было везде и всегда, где церковь становилась национальной, поскольку именно в форме государства находит свое высшее выражение жизнь нации.

Описываемый процесс союзных взаимоотношений церкви и государства типичен для церквей Востока, живущих на началах автокефальности и национальности, без единого церковного центра власти. При этом объем свободы, предоставляемый церкви, зависит от степени умения данного государства или данной нации разрешить внутри себя задачу совмещения национально-государственной необходимости с личными и общественными свободами. Свобода церкви в ее реальной форме, очевидной и доступной для общества, прямо пропорциональна минимуму государственного абсолютизма и тоталитарности и максимуму гарантированных законами свобод, именуемых конституционными.

Патриарший период истории русской церкви начинается с 1586 года, когда русское правительство начинает борьбу за утверждение патриаршего престола в Москве. Русские историки (Карамзин, Костомаров) при объяснении патриаршества много значения придавали честолюбию Бориса Годунова, приведшего своего ставленника Иова в митрополиты, а затем в патриархи. Хотя нельзя отрицать, что Борис Годунов, задумав перевести ослабевшую династию Рюриковичей в русло своего рода, хотел закрепить в сознании народа свое грядущее воцарение мистикой патриаршего венчания (как подобало действительному наследнику византийских православных царей), главная причина лежала глубже. Идея патриаршества органически выросла из всей истории русской митрополии и русского государства. На Западе больших успехов добивается католическая церковь, тогда как византийская попадает под власть турок, исповедующих ислам. Активно обсуждается тезис о "дряхлости греческой церкви". А московское правительство стремится обеспечить интересы государства на территории западных славян — в Литве и Польше. Власти было необходимо идеологическое подкрепление в борьбе с католическим наступлением — прежняя привязка и зависимость от византийской, пошатнувшейся, церкви только мешала. Введение патриаршества на Руси означало, прежде всего, политическую самостоятельность и самодостаточность.

Переговоры о введении патриаршества заняли много времени, отвлекли большие материальные ресурсы казны (на подарки восточным патриархам). Велись переговоры силами государственных чиновников дипломатического ведомства, активное участие в них принимал сам Борис Годунов. Таким образом, русская церковь была избавлена от позиции просителя. Решение было принято, и митрополит Иов торжественно венчался патриархом. Но это решение необходимо было утвердить на соборе восточных патриархов. И опять к делу подключилась царская дипломатия. На подкуп патриарха Иеремии, который должен был собрать собор по русскому делу, было истрачено столько, что отказать Иеремия не смог. Ему даже пришлось пойти на подлог, чтобы "оправдать доверие" русских — он выдал нелегитимный собор 1593 г. за действительный. Решение собора, присланное в Москву, объявляло патриаршество в Москве постоянным, место было указано ему пятое. Но Москва осталась недовольна таким решением: она претендовала на роль "третьего Рима", следовательно, рассчитывала на третье же место в иерархии восточных церквей. Для того чтобы не подрывать престиж государственной и церковной власти, суждение собора, уже подложное, было снова фальсифицировано: народу объявили о том, что русская церковь теперь занимает именно третье место среди восточных церквей. Даже уже следующий патриарх, Игнатий, избранный в 1605 г., ничего не знал о действительном решении восточного собора.

В период Смуты русская церковь подвергалась определенным испытаниям, так как вместе с самозванцами на Русь пришли католические священники, стремившиеся склонить православие к союзу или к подчинению. В обществе сложились две партии — польская и русская. Православная церковь примкнула к русской партии, сумела объединить усилия патриотов, добилась выборов царя из новой династии Романовых. Михаил Романов устраивал многих по своим личным качествам, а кроме того, за него выступали мощные семейные кланы, втянутые в политику на всех уровнях. Митрополит, а позже патриарх, Филарет был его отцом и практическим правителем русского государства. Еще в 1614 г., спустя год после венчания на царство, Михаил Романов присваивает Филарету титул "Великого Государя", что означало передачу в руки церкви исключительных прав на участие в гражданской жизни. В общественной среде этот акт был воспринят положительно, так как в Смутное время церковь проявила свою патриотическую позицию, прилагала много усилий для создания национально-государственного единства. Но, с другой стороны, такое возвышение роли церкви в государственных делах дало повод разрастись политическим амбициям последующих церковных деятелей, которые мыслили утвердить постоянный и непреложный авторитет церкви над государством, вне зависимости от родственных или личных связей. Осуществление подобных замыслов привело к трагедии в истории русского православия — церковному расколу.

Началось все с того, что концепция "Москва — третий Рим" стала нуждаться в некоторой корректировке. Первоначально эта теория объясняла и возвеличивала идею национального и государственного превосходства русской нации, исходя из изоляционизма. Чистота веры, ее самобытность и древность оказывались залогом национальной чистоты и превосходства. Теперь Москва претендовала на политический центр христианского мира, что означало немедленное включение в европейский политический процесс. Но политическое соперничество и сотрудничество государств Европы предполагало некоторые "общечеловеческие ценности", которые выражались в общности понимания ключевых проблем христианства. Для того чтобы войти полноправным членом в европейское политическое пространство, России было необходимо продемонстрировать свою близость к другим христианским народам. Началась эта работа с исправления богослужебных книг. Царь Алексей Михайлович для исправления книг и обрядов пригласил в Москву людей "греческого образования", которых привез иерусалимский патриарх Паисий. Начался пересмотр православных богослужебных книг по греческому образцу, что подтолкнуло московскую ученую братию к самостоятельным шагам. Усматривая в действиях Паисия ущемление национального достоинства, московские священники возражали против всех его предложений. Конфликт углублялся, подогреваемый богословским и историческим невежеством обеих сторон.