О. Шпенглер рассматривает каждую культуру как особый замкнутый мир, который живет самостоятельной жизнью, создавая свои материальные и духовные ценности, свою науку и культуру, свои социальные и политические учреждения. Никакой связи и преемственности между культурами не существует.. Каждый культурный организм имеет свою историю, совершенно не похожую на историю других систем. Исходя из таких представлений, он отрицает как наличие какой-либо цели, так и преемственности в развитии человечества. «Но у «человечества» нет никакой цели, никакой идеи, никакого плана, так же как нет цели у вида бабочек или орхидей. «Человечество» - пустое слово. Стоит только исключить этот фантом из круга проблем исторических форм, и на его месте перед нашими глазами обнаружится неожиданное богатство форм...вместо монотонной картины линейно-образной всемирной истории... я вижу феномен множества мощных культур... и каждая из них налагает на свой материал - человечество - свою собственную форму, и у каждой своя собственная идея, собственные страсти, собственная жизнь, желания и чувствования и, наконец, собственная смерть»[71].

Однако, О. Шпенглер не отождествляет великую культуру с цивилизацией. Для него именно культура представляет собой наиболее творческое выражение сил и возможностей народа. Он говорит не о культурно-историческом типе, а типе культурно-психическом. Когда возможности творческого развития оказываются исчерпанными, «культура вдруг застывает, отмирает, ее кровь свертывается, силы надламываются - она становится цивилизацией»[72]. Именно с таких позиций он подходит к оценке западной цивилизации, видя в ней неизбежный результат развития европейской культуры. Цивилизации являются поэтому завершением определенной культуры, или культурно-психического типа. По выражению О. Шпенглера, «они следуют как ставшее за становлением, как смерть за жизнью, как неподвижность за развитием». 

Что касается критериев выделения типов культуры, то здесь у О. Шпенглера нет необходимой ясности и однозначности. Подчеркивая специфический характер идей, форм, особенностей материальной и духовной | жизни, он не выделяет их общие или, по крайней мере, сходные черты. Вследствие этого невозможно сравнение разных культур, разработка обоснованных приемов и методов такого сравнения, на чем настаивает О. Шпенглер. Применение метода аналогии, рекомендуемое им в исторических исследованиях, невозможно, если отрицается наличие сходства между историческими явлениями и процессами. Все сказанное свидетельствует о том, что О. Шпенглер во многом повторяет выводы Н.Я. Данилевского, причем часто в претенциозной манере. Чего стоит одна его попытка выдать за коперниковское по масштабу открытие критику им традиционного деления истории на три периода (древнюю, среднюю и новую), о чем куда скромнее, но гораздо убедительней пишет Н.Я. Данилевский.

По-видимому, именно ситуация, сложившаяся после первой мировой войны, привлекла такое большое внимание к его двухтомной книге, тогда как вышедшая более чем на полвека раньше журнальная публикация Н.Я. Данилевского не получила отклика в Европе и не вызвала особого интереса у русского читателя.

6.3. Понятие цивилизации у А. Тойнби

Наиболее известным представителем цивилизационного подхода в последние годы считался английский историк А. Тойнби. В своем двенадцатитомном «Исследовании истории» (1934-1961) он рассматривает историю как процесс круговорота отдельных, относительно замкнутых цивилизаций, каждая из которых проходит стадии возникновения, роста, надлома и разложения, а затем гибнет. Как признает он сам, толчком для его исследований послужила книга О. Шпенглера, но в ней он не нашел ответа на главный вопрос: как возникают цивилизации?

«Одним из кардинальных положений моей теории, - писал А. Тойнби, - была мысль о том, что наименьшей ячейкой умопостигаемого поля исторического исследования должно служить целое общество, а не случайные фрагменты его, вроде национальных государств современного Запада или городов-государств греко-римского периода. Другой отправной точкой для меня было то, что истории развития всех обществ, подходящих под определение цивилизации, были в определенном смысле параллельны и современны друг другу; и вот эти-то главные мысли были также краеугольным камнем системы Шпенглера. Однако, когда я стал искать в книге Шпенглера ответ на вопрос о генезисе цивилизаций, я увидел, что мне осталось еще над чем поработать, ибо как раз в этом вопросе Шпенглер оказался, по моему мнению, поразительным догматиком и детерминистом»[73].

Действительно, О. Шпенглер считал, что цивилизации возникали, развивались и приходили в упадок в точно определенные сроки. Время существования каждой из них измерялось точно 1 000 годами, но почему это происходит так, а не иначе, он нигде не объяснил. Кроме того, само понимание цивилизации у О. Шпенглера расходилось с пониманием А. Тойнби. Ведь для О. Шпенглера эпоха цивилизации, как мы видели, была связана с упадком творческих возможностей культуры. А. Тойнби рассматривал цивилизации как возрождение творческих возможностей отдельных групп обществ, перешедших от длительного существования в условиях дикости или отсталости к новой жизни. Для него, как историка, очень важно было исследовать не истории отдельных стран и государств, а целостных их образований или систем, которые он и называет цивилизациями.