Название: Основы управления специальным образованием - Грибова О.Е.

Жанр: Педагогика

Рейтинг:

Просмотров: 835


Заключение            Е   

 

Сравнив эту схему с приведенной в параграфе 18.1 схемой номологического объяснения, легко убедиться в их идентичности. На этом основании некоторые ученые различие между объяснением и предвидением усматривают единственно в том, что заключение объяснения относится к событиям и фактам известным, а предвидения - к неизвестным. Такого чисто формального подхода придерживаются известные специалисты по этой проблеме К. Гемпель и П. Оппенгейм. Однако по содержанию и методологическим функциям предвидение существенно отличается от объяснения, во-первых, своей направленностью во времени, поскольку оно относится не к настоящим событиям, а либо к будущим, либо к прошлым. Отсюда вытекает, во-вторых, что конкретные условия применения к ним законов не могут быть известны также точно и полно, как к событиям настоящим. В-третьих, предсказания относятся к отдельным, индивидуальным событиям, в то время как объяснять можно и обобщения и даже частные законы, например, когда используется теория для объяснения эмпирических законов. В-четвертых, посылками предвидений иногда служат гипотезы, и поэтому заключения, основанные на них, носят не достоверный, а вероятностный характер. Наконец, впятых, характерной особенностью предсказаний, особенно в социальных науках, является их правдоподобный, или вероятностный, характер. Действительно, такие предсказания основываются на статистических законах., заключения из которых всегда только правдоподобны, или вероятны, поскольку дедукция, как мы знаем, переносит истинностное значение посылок, в данном случае статистических законов, на заключение. В случае индуктивных обобщений фактов риск ошибок еще больше возрастает.

 

20.2. Трудности применения традиционной схемы предвидения в истории

Когда возникает вопрос о предвидении в истории, следует различать, во-первых, ретросказания, относящиеся к предвидению прошлого, во-вторых, предсказания будущего на основании исследования событий и процессов прошлого.

Ретросказания по логической структуре не отличаются от предсказаний, но по содержанию разнятся существенно уже потому, что они опираются на исторические свидетельства источников и авторитетов, истинность которых точно и достоверно не установлена. Очевидно, что чем больше и разнообразнее будут факты, установленные историком на основе изучения источников, других документов и данных, тем правдоподобнее будет его вывод о некотором прошлом событии или процессе. Но чем дальше от нас отстоит прошлое, тем скуднее и ненадежнее становятся исторические свидетельства. Не случайно, поэтому Вольтер, например, предлагал ограничить научную историографию изучением прошлых событий только после XV века. Таким образом, ретросказания в истории имеют невысокую вероятность и поэтому практически мало используются в конкретных исследованиях.

Разумеется, если бы историк располагал знанием некоторого общего закона, тогда он мог бы применить его для того, чтобы сделать вывод о существовании некоторого события в прошлом, опираясь при этом на известные ему исторические свидетельства. Все дело, однако, в том, что многие философы и историки, как мы уже отмечали, либо совсем отрицают существование особых исторических законов, либо считают их утверждениями тривиального характера, или наоборот, указывают на их сложный характер, крайне затрудняющий их применение в практических исследованиях историков.

Именно поэтому традиционная схема предвидения, которая хорошо работает в естествознании и несколько хуже в экономике и социологии, оказывается мало эффективной в истории. Дело в том, что поскольку история занимается изучением конкретных событий прошлого, постольку для их объяснения и ретросказания, т.е. предсказания прошлого, историки чаще всего обращаются к более слабым причинным законам, устанавливающим необходимую, регулярную взаимосвязь между двумя непосредственно следующими друг за другом прошлыми событиями. Так как речь в истории идет о социальных событиях, то ее предсказания существенно отличаются от естественнонаучных предсказаний, во-первых, потому, что они опираются на обобщения и законы, связанные с деятельностью людей, во-вторых, в сяду их сложности и статистического характера, подученные результаты, как правило, носят не достоверный, а лишь вероятностный характер.

Специфический причинный подход к историческим предсказаниям, основанный на психологической интерпретации прошлого, получил заметное развитие после возникновения социологии! и защищался такими известными социологами и философами, как родоначальник социологии О. Конт и английский экономист, и социолог Д. Милль.

 

20.3. Психологическая концепция исторического предсказания

Защитники этой концепции считают, что предсказания не только в истории, но а социальных науках вообще, основываются в конечном итоге на психологических факторах. Поскольку действия и поведение отдельных людей зависят от субъективных целей, желаний и интенций, постольку именно исследование внутренних мотиваций может пролить свет на будущую их деятельность, От того, что индивидуумы объединяются в общество, от этого их сознание не становится коллективным, и поэтому представления о коллективном сознании, общем национальном духе, объективной идее лишены реальных оснований.

Основной тезис, защищаемый сторонниками психологизма, состоит в том, что социальные законы, поскольку они обязаны своим возникновением индивидуальной психике, в конечном итоге должны быть сведены к психологическим законам. Наиболее ясно этот тезис был выражен Д. Миллем, который подчеркивал, что все общественные явления представляют собой явления человеческой природы. «Законы общественных явлений, - писал он, - суть не что иное и не могут быть ничем иным, как только законами действий и страстей людей», т.е. «законами индивидуальной человеческой природы. Соединяясь в общество, люди не превращаются в нечто другое...»[169].

Ссылка на человеческую природу при объяснении социально-исторических событий и процессов была широко распространена в XVIII-XIX веках, хотя разные мыслители понимали ее по-разному. Однако преобладающей, по-видимому, была именно психологическая интерпретация, согласно которой изучение общества должно быть сведено к изучению социальной психологии, а, следовательно, законы исторического развития должны быть объяснены с помощью взаимодействия бесчисленного множества индивидуальных сознании, воль, мотивов, интенций и т.п. психологических факторов. В своем совокупном взаимодействии они и определяют развитие общества.

«Основная задача социальной науки, - указывал Д. Милль - заключается в отыскании законов, согласно которым каждое данное состояние общества вызывает другое, следующее за ним и замещающее его»[170]. В приведенной формулировке ясно угадывается причинный подход к изучению общества и его истории, поскольку из этой формулировки закона, как возникновения последующего состояния общества из предыдущего, очевидно, что речь в данном случае идет о причинном законе. В «Системе логики» Д. Милля, откуда взята приведенная цитата, под законами подразумеваются именно причинные связи между явлениями, устанавливаемые посредством правил индукции. Эти каноны, или правила, индукции впервые были сформулированы Ф. Бэконом и впоследствии исправлены и уточнены Д. Миллем. Причинные законы, как уже отмечалось ранее, могут раскрыть лишь локальную взаимосвязь между двумя отдельными событиями, в которой одно из них вызывает другое и предшествует ему, а другое, последующее событие - необходимо следует из него. Несомненно, что причинный подход может помочь при объяснении и предсказании конкретных событий прошлого. Не случайно, поэтому он часто используется историками, придерживающимися разных философских позиций. Вряд ли, однако, можно согласиться с Д. Миллем, когда он характеризует причинный анализ общества как «исторический метод». Как уже было нами установлено, при выявлении причинных взаимосвязей между предыдущим и последующим историческим событием, историк вынужден отвлекаться от их связей с другими событиями. Поэтому причинный анализ может быть использован как специфический исторический метод и рассматривать его как универсальный исторический метод не следует. Универсальное значение придает ему Д. Милль потому, что он считает, что законы исторического развития могут быть объяснены из неких свойств человеческой природы, в частности из прогрессивного развития человеческой психики. «На идее прогресса человеческой расы, - указывает Д. Милль, - был в последние годы построен новый метод социальной науки, далеко превосходящий оба господствовавшие до сих пор метода»[171].


Оцените книгу: 1 2 3 4 5