Название: Личность в психологии - Оллпорт Г. В.

Жанр: Психология

Рейтинг:

Просмотров: 839


Хотя у нас мало эмпирических материалов на этот счет, я все-таки рискну предположить, что существуют определенные детерминанты, которые, видимо, всегда сопутствуют истинной гениальности. Я не хочу сказать, что это достаточные признаки гениальности, я говорю только о том, что они — часть необходимых условий.

1. Труд гения всегда отмечен определенным интеллектуальным одиночеством.

Довольно странно звучит утверждение о том, что Курт Левин (который без сомнения являлся самьм приветливым и дружелюбным человеком из всех, кого я знал) был одинок. И, тем не менее, мы отмечаем, что он избегал проторенных путей психологической науки. Я помню, как много времени мы проводили, обсуждая концепцию установки, когда я пытался убедить его, чтобы он отвел этому понятию более достойное место в своей теории. Другие, я знаю, прочили его ввести в систему различные психоаналитические понятия. Обычно он внимательно выслушивал подобных просителей, говорил, что их аргументы очень убедительны, а потом добавлял в своей обаятельной манере: «Надеюсь, вы не возражаете, если я представлю тот же самый феномен несколько иначе?». После чегоон, как правило, рисовал Иорданскую кривую. Его высочайший интеллект выискивал какие-то «псевдостручки», в которых, как горошины, умещались разнообразнейшие идеи коллег. И каждая неожиданная находка тотчас включалась в модель, предлагаемую его теорией поля.

Его одиночество никоим образом не было асоциальным. Напротив, он в большей степени, чем большинство оригинальных мыслителей, испытывал на себе преимущества социальной фасилитации. Получив импульс от окружающих, пытающихся убедить его в чем-то, его собственный гений вспыхивал еще ярче, что, безусловно, обеспечивало ему немало последователей, которые на время создавали тесную и единую команду исследователей-единомышленников. И, тем не менее, у Левина не возникало желания стать основоположником отдельной школы психологической мысли, и — несмотря на оригинальность его идей и его внимание к молодым коллегам — ему, в конечном счете, удалось избежать попадания в сети сепаратизма. Выражение «Левин и его студенты» можно было чаще услышать в годы, непосредственно предшествовавшие его иммиграции в Америку в 1932 году и сразу после эмиграции, чем во время последнего десятилетия его жизни. Поскольку его собственные научные интересы распространялись на индустриальную психологию и общественные психологические службы и поскольку его студенты принимали активное участие в психологических исследованиях военного времени, а также в клинической работе и в жизни общества, мы меньше слышали о «тесном кружке», но в большей степени ощущали многостороннее влияние их работ как на благополучие нации, так и на нашу собственную профессиональную деятельность. Более того, многие из предложенных Левином концепций, которые поначалу казались чем-то эзотерическим, вскоре становились обычными и для традиционной психологии. Динамическая сила неоконченных задач, уровень притязаний, дифференциация — вот только немногие из тех понятий, которые общая психология повсеместно использует на современном этапе.

Когда он знакомился с работами коллег, его реакция, как я уже говорил, заключалась в желании некоторым образом переформулировать заинтересовавшую его идею и «встроить» ее в свою собственную теоретическую систему. Некоторые ученые-теоретики имеют схожее желание, но при этом демонстрируют нетерпимость и придирчивость к своим оппонентам. Левин всегда был снисходителен к оппонентам, он не пытался высмеять их для того, чтобы выставить в благоприятном свете превосходство собственной мысли. И когда он решил, что необходимо подвергнуть критике классовую теорию для того, чтобы продемонстрировать преимущества теории поля, в качестве достойного оппонента он выбрал не кого иного, как Аристотеля и не что иное, как «Аристотелевский образ мышления».

2. Без одиночества, без отдаления от толпы невозможно развитие оригиналъности, которая, безусловно, является центральной характеристикой гениальности. Хотя по необходимости он использовал в своей работе те психологические, социологические и математические кирпич, из которых он считал годными для его целей, построенное им здание изумляет своей оригинальностью.

Проблема, занимающая умы большинства представителей психологической науки, это проблема связанности, взаимозависимости частей внутри целого. Именно этой проблеме и посвятил свои размышлении Левин. По словам Липпитта, «хотя в его научной биографии мы можем  вычленить немало тем, центральное место всегда занимало непрекращающееся научное исследование тайн взаимозависимости элементов, обуславливающей успешное функционирование конкретной личности, группы, науки как совокупности многочисленных подразделов» (1). В различные времена психология пыталась разрешить проблему взаимозависимости посредством использования корреляционных методов, включая факторный анализ, посредством определения различных иерархий привычек и интеграции, с помощью концепции базовых качеств и профилей.В гештальт-психологии эта проблема решалась через утверждение того, что взаимозависимость, на самом деле, следствие не взаимоотношений,а целостности. Но в области психологии личности и социального поведения гештальт-школа не предложила столь же удовлетворительных и полных концепций, как это сделал Левин, выдвинув двойственное представление о человеке, представляя личность и как некую дифференцированную целостность, и как часть ее же собственного личностного пространства.

Это опасное занятие — столь конспективно прослеживать историю развития какой-либо науки, поскольку эпохи прежние и эпоха нынешняя весьма различны, и у каждого времени были свои взгляды. Но для того, чтобы подчеркнуть природу оригинальности идей Левина в области социальной психологии, позволю себе предположить, что эта дисциплина подразделяется на три принципиально отличные друг от друга эпохи,а сейчас, во многом благодаря ему, она вступает в четвертый, наиболее многообещающий период своего развития.

В течение многих столетий и даже в нашем веке мы использовали упрощенные системы социальной теории. Все эти системы были построены рациональным путем, без привлечения каких бы то ни было эмпирических данных помимо субъективных представлений их авторов. Механизм нашей психики, или узко понимаемый кластер механизмов, своего рода deux ex machina (развязка вследствие непредвиденного обстав телъства — лат.), взят за основу социальных теорий Гоббса, Сompte, Милля, Спенсера, Bagehot, Лебона, Тарда, Росса, Мак-Даугалла и многих других авторов, чьи основные произведения вышли в свет до 1910 года.

Затем последовала эра индивидуализма, начало которой положил теория инстинктов Мак-Даугалла. Индивид стал центром социального универсума. Такое смещение акцентов обусловило начало экспериментального периода, во время которого основное внимание уделялось социальным влияниям на сенсорные и высшие психические процессы отдельных людей. Бихевиоризм привнес идею о фрагментировании окружающей среды на бесконечное количество условных стимулов, вызывающих бесконечное количество рефлекторных актов. В середине этого периода, Мак-Даугалл попытался избежать того солипсизма, который во многом он сам и породил, предложив концепцию «группового сознания», как полной аналогии индивидуального сознания. Этот термин, использовавшийся как им самим, так и многими его предшественниками, отражает их пристрастие к индивидуальным моделям. Однако существовали веские причины для того, чтобы отвергнуть эту теорию. Она не соответствовала концепциям крайнего плюрализма, распространенного в тот период, она не предполагала конструктивных способов экспериментальной проверки, она несла на себе печать европейской метафизики. Эра индивидуализма была временем, когда в научной среде доминировали методы и концепции экспериментальной психологии, когда индивидуальные психические процессы, проинтерпретированные на основе статистики, рассматривались как адекватная объяснительная схема всего социального поведения. И фрейдизм со своим высоко индивидуалистичным акцентом также пришелся весьма ко двору.


Оцените книгу: 1 2 3 4 5