Название: Личность в психологии - Оллпорт Г. В.

Жанр: Психология

Рейтинг:

Просмотров: 841

За два десятилетия до этого в лексикон социологов и антропологов вошли и стали активно использоваться понятия, подчеркивающие важность учета факторов статуса, роли, касты, стиля и ситуации (как непосредственной, так и более отдаленной) при анализе актуального поведения. Действительно, социологи и антропологи долгое время оперировали этими терминами, но пока стенки между кафедрами в наших университетах не обветшали, их голоса не были услышаны психологами, живущими по другую сторону коридора. Пришло время, когда многие из тех же самых психологов, которые до того рассуждали в индивидуалистических терминах, бросились в другую крайность. Стало модным апеллировать к понятиям паттернов культуры, рассматривая личность как носителя некоторого статуса, и разгадывать загадки человеческого характера, рассуждая в терминах оппозиций «высший — средний» или «низший — средний».

До некоторой степени влияние всех этих трех периодов мы ощущаем на себе и поныне; в особенности, конечно, актуальны тенденции третьего периода. И именно здесь мы по достоинству начинаем оценивать вклад Левина, предложившего хорошо сбалансированное переплетение индивидуалистических и социальных тенденций. На первый взгляд, любимая формула Левина, В =f (P,E) не несет в себе ничего нового, и мы склоннны пренебречь ею. Разве все без исключения психологи всех времен не соглашались с тем, что именно динамика личности и динамика окружающей среды являются теми факторами, которые обуславливают динамику поведения? Вероятно, это так — в их терминах. Но даже если мы соглашаемся с этим принципом в целом, те из нас, кто придерживается индивидуалистического подхода, настаивают на том, что в интерпретациях должна доминировать Р, где детерминирующая роль приписывается прошлому опыту личности. Те из нас, кто является сторонником культурального подхода, стремятся минимизировать Р и преувеличить значимость Е. Левин придерживался золотой середины, и советовал нам находить компромисс в наших разногласиях, приняв в расчет то ситуационное поле, которое существует в представлениях самих его действующих лиц. Когда мы поступим таким образом, мы обнаружим, что паттерны культуры, каста, роль и статус действительно определяют поведение, во только в том случае, когда эти категории социальной структуры представляют собой реальные силы, преломляясь через индивидуальные потребности и процессы восприятия.

«Системы под напряжением» — это отдельная история; ни культу-ральные стимулы, которые, по нашему представлению, должны влиять на функционирование индивида, ни прежние привычки не могут полностью детерминировать поведение. Актуальные напряжения зависят от психологического прошлого ровно настолько, насколько это прошлое в действйтельности релевантно наличному поведению; они также являются результатом действия культуральных сил и сил социального окружения, на которые в действительности реагирует человек. Такой концептуальный подход, как мы знаем, может быть плодотворно применен к бесконечному множеству проблем: и на уровне активности индивида как члена малой первичной группы, и на уровне функционирования класса или нации.

Я не верю, что предсказательная сила утверждений, основанных на теории поля, действительно была экспериментальным путем сравнена с предсказательной силой утверждений, основанных на индивидуалистических и культуральных теориях. Если бы это на самом деле произошло, мы бы признали превосходство Левина в составлении прогнозов по той простой причине, что он способен одновременно принять во внимание большее количество параметров. Во время войны, где бы ни пересекались наши пути, я, как правило, интересовался его прогнозами касательно хода военных действий. Сейчас я сожалею о том, что не делал записей, которые подтвердили бы их исключительную точность. Его единвенная ошибка заключалась в том, что он не смог предвидеть сражения  в Арденнах, отсрочившего конец войны. В ноябре 1944 года, расценивая тогдашнюю ситуацию как интенсификацию действующих сил, он npeдположил, что полное поражение Германии случится не позже февраля 1945 года. На самом деле День победы в Европе пришелся только на май. Я упоминаю о его проницательности, конечно, не в качестве доказательства в поддержку его общих теорий,  а потому, что я действительно убежден в том, что большой опыт рассуждении в рамках теории поля помогал ему практически безошибочно оценивать взаимосвязи между событиями, происходящими в нашем сложном мире.

Возвращаясь к четвертому периоду социальной психологии, в котором мы, собственно, сами и находимся, мы можем попытаться определить его основные характеристики. Во-первых, мы имеем более гармоничное представление о совокупности личностных и социальных детерминант поведения. Во-вторых, у нас появилась возможность принимать в расчет одновременно большее количество переменных как исторического, так и актуального характера, чем мы могли охватить ранее. В-третьих, в результате мы получаем более адекватные навыки анализа и интерпретации непосредственных групповых феноменов. И мне кажется, что больше чем любому другому отдельному представителю социальных наук, мы обязаны этим Курту Левину.

Его теоретическая оригинальность была высока даже тогда, когда он занимался сугубо практическими вопросами. Изобретатель «топологической» и «векторной» психологии, он также изобрел «исследование действием». На мой взгляд (хотя я знаю, что не все с этим согласны), это вещи неразделимые. Он сам рассказывал, как данные, полученные в его ранних экспериментальных исследованиях ассоциаций, привели его к пониманию того, что центральным понятием в психологии должно являться понятие «системы под напряжением». В последние двадцать пять лет его жизни он чувствовал себя обязанным предложить как теоретическую модель направлений и изменений сил в подобных системах, так и объяснение этих феноменов через их конкретные проявления Фактически все его исследования, говорил он, произросли из «определенных теоретических экспектаций». «Они были задуманы для того, чтобы подтвердить или опровергнуть определенные утверждения» (2) . Левин был систематизатором, занятым поисками проявлений феномена на всех уровнях. Я не думаю, что стоит осуждать ту смелость, с которой он обратился к геометрическому формализму. Если его достоинства, в конечном счете, будут должным образом оценены, идеи Левина значительно приблизят нас к унификации психологической и математической наук. Если же этого не случится, его смелость вдохновит кого-то из гениев будущих времен. Мы помним, что Колумбу так и не удалось открыть материк под названием Америка. Его последователи сделали это.

Даже обладая на современном этапе достаточно ограниченной перспективой, мы знаем, насколько богаче мы стали, признав экспериментально обоснованные оригинальные концепции Левина. Я уже упомянул об эффекте Зейгарник и об уровне притязаний. Мы можем дополнить этот список: временная перспектива, когнитивная структура, барьер, ригидность, насыщение, жизненное пространство, маргинальная аффилиация, групповое решение и еще немало других понятий. Большинство из них — его личное изобретение, и особенная его заслуга — в том, что они стали стандартными инструментами психологических рассуждении.

3. Помимо интеллектуального одиночества и оригинальности, мы должны упомянуть и о негативном аспекте гениальности, который обычно упускается из виду при обсуждении этой проблемы. Пуанкаре рассказывал о длительных периодах неразберихи в собственных мыслях, перемежавших вспышки его интуиции. Все, кто был знаком с Куртом Левином, научались уделять особое внимание его спонтанным монологам. Зачастую его речь казалась довольно бессвязной. Но редкий разговор обходился без того, чтобы слушатель не находил для себя хотя бы одну яркую и интересную идею, даже в том случае, когда рассуждения, которые  он выслушивал, не были ни упорядоченными, ни последовательными. В  своих работах Левин был более ясен, но даже в них сила его таланта  проявлялась не в отточенных фразах или блестящих выводах, а скорее в целостном воздействии преподносимой им идеи. Возможно, определенные затруднения вызывал тот факт, что, будучи уже достаточно зрелым человеком, он был поставлен перед необходимостью овладевать новым языком — посредником между его идеями и чужой социальной средой. Но, в целом, ситуация во время его жизни в Германии не сильно отличалась от того, что мы наблюдали в американский период. Рассказывают историю об одном американском студенте, проходившем стажировку в Берлине, который спросил у своего немецкого коллеги, как перевести на английский слово Aufforderungscharakter. И немецкий студент ответил: «Боюсь, я не могу перевести его даже на немецкий».