Название: Личность в психологии - Оллпорт Г. В.

Жанр: Психология

Рейтинг:

Просмотров: 841

Несмотря на некоторые терминологические различия, в целом параллельность этих двух списков является доказательством эмпирической обоснованности каждого из них. Можно сказать, что общее восприятие личности Дженни при клиническом анализе (с позиции здравого смысла) проверено количественным (факторным) анализом. (Заметьте, что в данном случае факторный анализ выступает не как единственный метод исследования, а в сочетании с клиническим анализом.)

Проведя такую смысловую проверку результатов исследования, мы обнаруживаем (как и почти всегда) некоторые неожиданные феномены, которые не входили в сферу рассмотрения, заявленную нашей гипотезой. Укажу на один пример подобного феномена. Ключевые слова (т. е. те слова, которые использовались в системе кодировки наших документальных источников) — это главным образом существительные. По этой причине, я думаю, сексуальность была определена при кодировке как второстепенный фактор; но клиническими экспертами она не рассматривалась как независимое свойство. С другой стороны, эксперты, видимо черпали дополнительную информацию из самого стиля писем. Поскольку стиль — это константная характеристика, она не получила отражения в факторном анализе, который рассматривает вариативность в целом. И тем самым такие черты, определенныес позиции здравого смысла, как болезненная циничность и драматизированная впечатлительность основаны на оценке преобладающего экспрессивного стиля, присущего личности Дженни, и кажутся упущенными при факторном анализе.

Здесь компьютер, однако, в некотором роде превзошел сам себя. Его программа рассматривает как «преувеличение» такие слова, как всегда, никогда, невозможно и т. д., а как «преуменьшение, неокончательную высказанность» — слова, обозначающие предостережение, ограничение. У писем Дженни — чрезвычайно высокий балл по преувеличению и чрезвычайно низкий по преуменьшению. Тем самым с помощью этого метода удалось частично выявить черту, которая при оценке с позиций здравого смысла получила название драматизированной впечатлительности.

Необходимо упомянуть еще об одном идиоморфическом исследовании черт. В одной из своих работ (G. W. Allport, 1958) я рассказывал с небольшом исследовании, показавшем, что когда человека просят перечислить «существенные черты» кого-нибудь из его друзей, 90 процентов экспертов используют от 3 до 10 черт, в среднем, 7,2 черты. «Существенная черта» определяется как «какое-то качество, склонность, интерес, которые, на ваш взгляд, имеют принципиальное значение для описания! выбранного вами лица». Здесь, как мне кажется, есть пища для размышлений, поскольку и в двух независимых исследованиях Дженни, с позиций здравого смысла и путем факторного анализа, обнаружилось лишь, небольшое количество центральных черт. Действительно ли у человека столь ограниченное количество существенных черт или мы просто не в состоянии их определить?

В случае с Дженни есть и еще один принципиальный момент, имеющий непосредственное отношение к теории. Постоянно преследующий;

нас грех при изучении личности — это навязывание людям тех категорий, которые не имеют для них значения. (Я помню одного студента, который должен был провести интервью с пациентками, чтобы узнать об их отношениях с матерью. Одна из пациенток сказала, что ее мать никогда не интересовалась ее проблемами и не оказывала никакого влияния на ее жизнь; зато очень важную роль в ее жизни играла родная тетя. Студент ответил: «Мне очень жаль, но наш метод требует, чтобы вы рассказали именно о матери». Метод требует этого, а жизнь — нет.)

В приписывании Дженни некоторого набора черт мы можем углядеть  такого рода метод, но в действительности это не так. Черты Дженни oпределяются на основе структуры именно ее личности. Они не навязаны изначально заданным, но мало относящимся к проблеме списком.

Выводы

Итак, что нового я узнал о чертах человеческой личности за прошедшие десятилетия? Я узнал, что эту проблему невозможно решить с использованием сторонних методов — ни укрывшись в позитивизме или ситуационизме, ни применяя статистический анализ эффектов взаимодействия. Тенденции, как уже было сказано (McDougall, 1937), — это «необходимая категория всей психологии».

Кроме того, я выяснил, что многие наши исследования черт чрезмерно смещают акценты на методологическую сторону работы; и что существует слишком мало ограничений, обращающих наше внимание непосредственно на структуру самой жизни. Мы запутались в своем собственном неумеренном эмпиризме, который зачастую вынуждает нас г пользовать факторы, не поддающиеся четкому определению, произвольные системы кодировки, малопонятные статистически определенные эффекты взаимодействия и ту сущую бессмыслицу, которую предлагает нам компьютер.

В качестве спасения я предлагаю ограничения, вводимые принципом «эвристического реализма». А он, основываясь на здравом смысле, предполагает, что личность — это реально существующий человек с реально существующей и присущей только ему нервно-психической организацией и что наша задача заключается в том, чтобы, насколько это возможно понять эту организацию. В то же время, наша профессия предъявляет нам уникальное требование — мы должны выйти за пределы данных, основанных на нашем здравом смысле, и либо установить их валидность, либо, что происходит чаще, скорректировать выявленные ошибки. А подобная процедура предполагает, что мы будем руководствоваться теорией при выборе тех черт, которые будут предметом нашего исследования, что мы будем использовать рационально обоснованные методы и непременно эмпирическим образом проверять полученные результаты. Наконец, мы используем обнаруженные факты для того, чтобы создать боле точный образ человека. Тем самым мы рассматриваем его как объективно реальное существо, чьи характеристики познаваемы — хотя бы частично — средствами, выходящими за пределы обычного здравого смысла. В некотором смысле эта процедура напоминает то, что было назван (Cronbach & Meehl, 1955) «валидизацией конструкта», возможно с усилением акцента на внешнюю валидизацию.

Несмотря на то что основных организующих жизнь человека черт может быть немного, структура организации, включающая также второстепенные и противоречивые тенденции, тем не менее, чрезвычайно сложна.

Конечно, одна из причин такой сложности — это потребность во «внутренней» системе, которая может справиться с «внешней» системой, иными словами, с ситуацией. И хотя я убежден в том, что черты не могу быть определены через характеристики взаимодействия (поскольку все тенденции черпают свою энергию из личности, а не из среды), нельзя тем не менее, не обращать должного внимания на значительную вариативность поведения. И в этом отношении я должен признать, что мои ранние размышления на этот счет не принимали в расчет вариативность обуславливаемую экологическими, социальными и ситуативными факторами. Этот недочет необходимо исправлять, основываясь на адекватной теории, которая более точно установит связи между «внутренней» я «внешней» системами.