Название: Русская культура: история и современность - Георгиева Т. С.

Жанр: Культурология

Рейтинг:

Просмотров: 3501


Значительный «прорыв» в сторону реальности совершили «младосимволисты», чья духовно-эстетическая эволюция навстречу к свету, жизни, свободе, России обернулась трагедией непонимания, неузнавания, одиночества, ранней гибелью после 1917 г. (А. Блок, А. Белый).

Блок перерос рамки символизма: начав с мистических стихов о «Прекрасной Даме», он уже в 1903—1904 гг. ищет новые пути (цикл «Распутья»), а в первой лирической пьесе «Балаганчик» в тонах романтической иронии переосмысляет соловьевскую мистику. Трагедия современного человека одновременно с напряженным осмыслением «вечных» тем любви, смерти (циклы «Страшный мир» и поэма «Возмездие»), чувство гражданственности и общественной ответственности, сатирическое обличение уродливого мира, обращение к историческому прошлому и судьбам родины — основные мотивы «Родины», «На поле Куликовом», «Возмездия».

Несомненно, символизм не может быть оценен однозначно. С ним связаны и позитивные, и негативные моменты в разработке теории искусства и культуры. С одной стороны, у него были заслуги в обогащении выразительных средств поэтического языка, в борьбе со стилистическими штампами, в изучении многозначности слова и т.д.33, что в свое время было отмечено Г. В. Плехановым34.

Сдругой стороны, символизм утверждал идеалистические по своим основаниям идеи независимости художника от жизни, его абсолютной свободы, формировал учение об интуитивной природе искусства, отрицал его социальную обусловленность, его связи с общественной действительностью.

В этом сказалась его ограниченность, обнаружившая себя в теоретико-эстетических и художественных позициях более поздних декадентских течений, в первую очередь акмеизма (или адамизма).

Акмеизм заявил о своем существовании в 1912 г. выпуском журнала «Гиперборей» и сборника под общим названием «Цех поэтов», а с 1913 г. его основной трибуной становится журнал «Аполлон» (1909—1917). Теоретические позиций нового направления были определены в статьях Н. Гумилева (1886—1921) «Наследие символизма и акмеизм» (1913) и С. Городецкого (1884—1967) «Некоторые течения в современной русской поэзии» (1913).

Акмеизм уходил от бесплотных теней, призраков, неврастении, культа смерти к живой жизни, миру вещей, единству человека и земли. Поэты-акмеисты выражали принципиальное приятие действительности, утверждали культ «вечности» требуя от искусства ясности, гармонии в противовес туманному, иррациональному символизму и при этом обходя социальные стороны жизни. Помимо своих теоретиков Н.С. Гумилева и С.М. Городецкого эта группа включала в себя А.А. Ахматову (1889—1966), М.А. Кузьмина (1875— 1936) О.Э. Мандельштама (1891—1938), М.А. Зенковича (1891—1973), В.И. Нарбута (1888—1944).

Приход в литературу А. Ахматовой сразу стал событием. Гуманизм, художественная зоркость, психологическая глубина, затаенная жертвенность, предчувствие и предсказание — все это многообразие стало сутью великой поэтессы XX в.

Упрекая символизм в том, что он слишком много внимания уделял «неведомому» и попеременно «братался то с мистикой, то с теософией, то с оккультизмом, Гумилев утверждал самоценность явлений жизни, «немало несомневающейся в самой себе»35. Уже в этом утверждении скрыты корни индивидуалистической позиции, характерной для акмеизма и заключающейся в оправдании любого проявления активности вне зависимости от ее социальной направленности и нравственного содержания. Всеядность искусства, о которой в свое время писал А. И. Герцен, была превращена в неразборчивость, в утверждение идеала «сильной личности», якобы наиболее полно проявляющей в себе творческие начала Жизни. В акмеизме ярко обнаружила себя связь с ницшеанством, Утверждавшим культ и эстетизировавшим нравственные аномалии, ибо ницшеанство ставит знак равенства между прекрасным и безобразным как проявлениями жизненных начал.

Прав был А. Блок, который по поводу статьи Гумилева «Анатомия стиха» (1921) писал: «Н. Гумилев и некоторые другие «акмеисты», несомненно даровитые, топят самих себя в холодном болоте бездушных теорий и всяческого формализма; они спят непробудным сном без сновидений; они не имеют и не желают иметь тени представления о русской жизни и о жизни вообще; в своей поэзии (а следовательно, и в себе самих) они замалчивают самое главное, единственно ценное: душу».

Понятие души для Блока связано с представлением о чуткости художника к окружающему его миру, о восприимчивости его воображения, о глубоком проникновении в содержание самой жизни и понимании тенденции ее развития. Именно отрыв от жизни, игнорирование действительно прогрессивных тенденций в ее развитии, сильные антидемократические настроения делали акмеизм лишь привеском символизма, как об этом впоследствии писал Городецкий, и обусловили его нежизнеспособность. И тем не менее акмеизм «ставил интересное поэтическое наследие:

поэзию А. Ахматовой, Н. Гумилева, С. Городецкого, М. Кузьмина, Г. Иванова, О. Мандельштама.

Другим течением в литературе и эстетике, возникшим в эти годы, был футуризм (или кубофутуризм). Он объявил о своем существовании сборником «Пощечина общественному вкусу» (1912), в котором был опубликован и программный манифест, определявший основные эстетические принципы этого направления. В качестве теоретиков и практиков футуризма выступили Д. Бурлюк (1882—1967), В. Хлебников (1885—1922), А. Крученых (1886—1968), В. Маяковский и В. Каменский (1884—1961). Основное внимание в своей платформе футуристы уделили ассоциативным возможностям слова; в этом проявилась генетическая связь нового течения с символизмом. Более того, основные идеи своих предшественников — К. Бальмонта («стих вообще магичен по существу своему и каждая буква в нем — магия»), А. Белого («в слове дано первородное творчество»), Вяч. Иванова («символ — зародыш мифа») футуристы абсолютизировали, гиперболизировали, довели до абсурда. В статье, написанной Д. и Н. Бурдюками, мы читаем, что слово «является лишь словесной массой и служит поэту вне значения его смысла. Мы можем отказаться от слова как жизнедеятеля и тогда воспользоваться им как мифотворцем»37. «Долой слово-средство, да здравствует самовитое, самоценное Слово!» — провозглашают футуристы свой лозунг в специальной листовке, выпущенной в 1913 г. под тем же названием, что и первый ее сборник»38.

В интерпретации (футуристов) нового направления слово уже выступает не как символ, не как средство проникновения в иные «заповедные» миры, а как самостоятельный организм, развивающийся благодаря деятельности поэта и не имеющий никаких связей с обозначаемой им действительностью. Эта абсолютная самостоятельность языка, ценного самого по себе, не имеющего никаких познавательных функций и лишь творящего свою собственную «мифологическую действительность», была тем крайним пределом, до которого не хотел, не умел и не рисковал дойти в своем отношении к языку символизм.


Оцените книгу: 1 2 3 4 5