Название: История русской литературы конца XIX – начала XX века - Соколов А.Г.

Жанр: Литература

Рейтинг:

Просмотров: 1425

Печать исторической обреченности лежит и на других членах семьи Коломийцевых. Софья и Яков, в отличие от Ивана, люди мягкие и совестливые, но они пассивны в жизни. Психология их – это психо­логия «маленьких, трусливых людей», которые хотят «уклониться от суровых требований действительности в тихую область мечтаний», стремятся примирить мучителя и мученика[122].

Пьеса «Последние», как и ранние пьесы Горького, строится внешне на бытовом конфликте. Но это – социальная драма большого обоб­щающего смысла. Осмысление исторического положения целого клас­са, уходящего из жизни под напором революционной волны, заключено в словах Любови Коломийцевой: «Мы лежим на дороге людей, как обломки какого-то старого тяжелого здания, может быть – тюрьмы... мы валяемся в пыли разрушения и мешаем людям идти...» «Последние» знаменовали новые тенденции развития горьковской драматургии. Пьеса строится на интриге классического типа, что не было свойственно ранним драмам Горького. Интрига введена здесь Горьким не случайно. Построение на интриге заостряло основной  социально-политический конфликт пьесы и помогало передать атмос­феру духовного распада в доме Коломийцевых. По принципам постро­ения образов, характеру сценического конфликта «Последние» ближене к чеховской, а к щедринской драматургической традиции и традиции Сухово-Кобылина. Однако производные конфликты – внутрисемей­ные, морально-психологические, вытекающие из основного конфлик­та,– разрешались Горьким средствами, свойственными социально-психологической драме чеховского типа.

Если в «Последних» Горький показал социальное разложение и духовную опустошенность уходящего дворянского мирка, то в пьесе «Васса Железнова» (1910) изображена обреченность буржуазного ми­ропорядка, сложившегося в России. Центральной в этой пьесе стано­вится идея об извращающей все человеческое силе собственничества. В «Вассе Железновой» отчетливо сказалась ориентация писателя на драматургическую традицию Салтыкова-Щедрина, который, как гово­рил тогда Горький, «ожил весь» и который показывал, как рушились нравственные представления не только в крепостническом мире, но и в пришедшем ему на смену обществе буржуазных отношений. На эту тему была написана Щедриным широко известная в конце XIX– начале XX в. комедия «Смерть Пазухина»[123].

«Васса Железнова», как и «Последние», внешне построена на семейном бытовом конфликте. Сюжет ее – борьба за наследство в семье Железновых. Но это не бытовая драма. Речь идет о судьбах всего собственнического мира, в котором превращается в порок материнское чувство Вассы, искажается чувство любви к женщине, извращены родственные отношения. Железновы, как и Коломийцевы,– «послед­ние», продолжателей их дела нет. Дети Вассы уже лишены созидатель­ных начал жизни. На них, как и на «последних», лежит печать социального и биологического вырождения. Чтобы сохранить «дело», Васса, преодолевая материнские чувства, устраняет детей от наследства. Она внешне торжествует. Но пьеса передает атмосферу исторического заката целого общественного миропорядка. Пьеса строится на том же гротеске, что и «Последние»,– на сочетании привычного, бытового с неожиданно-чудовищным и преступным, что вросло в быт «хозяев», вытекает из него и уже не воспринимается ими как нечто необычное. Особое место в творчестве Горького этого периода занимают повести «окуровского цикла» – «Городок Окуров», «Жизнь Матвея Кожемякина», «Записки доктора Ряхина» и незаконченная заключи­тельная поверть «Большая любовь». Тема их – революция и мещан­ство, в котором Горький видит один из общественных оплотов царского самодержавия, а в умонастроении его –социальную почву реакцион­ных антидемократических идей. Говоря о мещанстве, Горький имел в виду мелкособственнический слой населения уездной России. На почве социальной пассивности, общественного равнодушия возникают в этой среде различные фаталистические теории; этому миру органиче­ски близки настроения непротивления. Живут в Окурове свои фило­софы и мыслители, «учителя жизни» вроде старца Иоанна, своеобразные носители идей непротивленчества, как Маркуша. И все стремятся внушить миру свою «правду жизни», смысл которой – общественная пассивность. «Окуровские» повести, написанные в годы реакции, имели актуальное политическое и идеологическое значение. О восприимчивости мещанства к моралистическим теориям Толстого и Достоевского Горький писал в 1905 г. в «Заметках о мещанстве»; в годы реакции – в статьях «Разрушение личности», «О цинизме»; писатель говорил об этом и в лекциях по истории русской литературы, которые читал на Капри для рабочих.

Настроения общественной пассивности в годы реакции захватили неустойчивую часть русской интеллигенции, которая после поражения революции отказывалась от революционных идеалов, склонялась к теориям личного совершенствования, видя «лучший подвиг» в терпе­нии. Именно такую эволюцию переживает под влиянием окуровского быта постоялка Матвея Кожемякина – ссыльная революционерка Ев­гения Мансурова. Сломлены «окуровщиной» и доктор Ряхин, и инс­пектор Жуков, и многие другие окуровские интеллигенты. Непротивление становится основной идеей жизненного поведения Ряхина. «Сидите смирно,– говорит он,– читайте Льва Толстого, и больше ничего не нужно! Главное Толстой: он знает, в чем смысл жизни – ничего не делай, все сделается само собой, к счастью твоему и радости твоей». Так вульгаризировалось мещанами учение Толстого. По мысли Ряхина, Толстой – «необходимейший философ для уездных жителей». Однако тишина, неподвижность, благолепие и благочестивость лишь внешняя сторона окуровского бытия; за нею, показывает Горь­кий, скрывается мир зверской жестокости, насилия над человеческой  личностью. Летописцем этого мира выступает Матвей Кожемякин («Жизнь Матвея Кожемякина»). Отголоски революционных событий, происходящих в России, достигают городка Окурова. В «тихой» ме­щанской среде обнаруживаются реакционные тенденции. Горький видел в этом проявление у мещанина страха перед революцией, напуганности близким разрушением привычного уклада жизни. В этом смысле типичным представителем окуровского мира предстает в «Го­родке Окурове» Вавила Бурмистров, в котором раскрываются все особенности мещанского социального мироощущения. Он осуждает «смуту» и «смутьянов», доносит на Тиунова и любуется «сложностью своей натуры, ее порывами». Анархически понимая «свободу» личности и возможности ее социального проявления, Бурмистров в дни рево­люции убивает окуровского «смиренника» Симу Девушкина. Его ме­тания используют «хозяева» города, чтобы показать пагубность воздействия революции на человека, неприемлемость для человеческой природы идеалов свободы. Играя на покаянных настроениях Бурмистрова, они делают его провокатором, орудием «черной сотни».

«Я ли, братцы , –свободе не любовник был? –кричит в толпу в приступе покаяния Бурмистров.–Убил я и свободен? Украл и свобо­ден» <...>