Название: Гражданское право. Том 3. - Сергеева А.П.

Жанр: Право

Рейтинг:

Просмотров: 938


Для решения этих вопросов необходимо подключение различных правовых средств, относящихся к обязательствам из причинения вреда, неосновательного обогащения, а иногда и к общей части обязательственного права. Если ограничиться лишь кондикционными обязательствами, то это могут быть едва ли не все нормы, включенные в главу 60 ГК. Сказанное о соотношении требований о возврате исполненного по недействительной сделке с другими требованиями о защите гражданских прав, mutatis mutandis, может быть распространено и на случаи, когда требования, вытекающие из недействительности сделок, носят конфискационный характер.

Неосновательное обогащение подлежит взысканию в доход государства либо путем применения конфискационных мер, предусмотренных уголовным, административным, гражданским, таможенным и иными отраслями законодательства, либо путем применения общих норм гражданского законодательства о неосновательном обогащении. Так, суммы неосновательно выплаченных пенсий и пособий при недобросовестности со стороны их получателя могут быть взысканы в доход государства на основании общих норм о неосновательном обогащении. Если же оснований для применения ни тех ни других нет, то неосновательное обогащение в доход государства взыскать нельзя. В частности, нельзя взыскать в доход государства доходы от попрошайничества и азартныхигр[60].

Вернемся, однако, к соотношению требований из неосновательного обогащения с другими требованиями о защите гражданских прав. На очереди соотношение кондикционного иска с виндикацией. Частично этого вопроса мы уже касались. Демаркационная линия между кондикцией и виндикацией может быть проведена достаточно четко: если из незаконного владения ответчика истребуется имущество, которое принадлежит истцу на праве собственности, то налицо виндикация. Если же истребуется имущество, определенное родовыми признаками и не выделенное из общей имущественной массы ответчика (например, бревна, которые не снабжены особой меткой и обезличены в общей массе бревен, принадлежащих ответчику), то речь идет о кондикционном иске. В то же время кондикционный иск, как, впрочем, и иск из причинения вреда, может сопровождать виндикационный иск, что имеет место при производстве расчетов по доходам и расходам, при ухудшении состояния имущества и т. д. Иными словами, здесь может сложиться та же ситуация, что и при определении последствий недействительности сделок.

Пожалуй, сложнее всего определить соотношение требований из неосновательного обогащения с требованиями одной стороны в обязательстве к другой о возврате исполненного в связи с этим обязательством. Ведь иск из неосновательного обогащения — иск внедоговорный; если же стороны связаны между собой договорным обязательством, то указанные требования вроде бы никак не могут соотноситься друг с другом. Полагаем, однако, что это не так. Напомним, прежде всего, что римское право к числу обязательств из неосновательного обогащения относило требование о возврате предоставления, цель которого не осуществилась. По-видимому, на эти случаи в первую очередь и рассчитано соответствующее правило ст. 1103 ГК. Но этим дело не ограничивается. Нередки случаи, когда отношения сторон, связанных между собой договором, далеко выходят за пределы собственно договорных отношений. Типичный тому пример ситуация, которая может возникнуть при неисполнении денежного обязательства.

Наибольшие споры в цивилистической литературе, предшествовавшей появлению ст. 1103 ГК, вызывал вопрос о разграничении деликтного и кондикционного исков. Широко было представлено мнение, которое сводится к тому, что водораздел между этими исками проводится в зависимости от того, действовало ли неосновательно обогатившееся лицо виновно или невиновно. Если оно действовало виновно, то интересы лица, за счет которого обогащение произошло, защищаются с помощью деликтного иска; если невиновно, то они защищаются кондикционным иском. Пожалуй, с наибольшей категоричностью это мнение высказал О. С. Иоффе. В одной из своих работ он писал: «Граница между названными обязательствами (деликтным и кондикционным, —Ю. Т.) проходит по линии вины: если вина причинителя — налицо обязательство из причинения вреда, нет его вины — возникает обязательство из неосновательного приобретения имущества. И если может быть предъявлен деликтный иск..., возможность предъявления кондикционного иска... исключена. Кондикционный иск предъявляется только при отсутствии вины как одного из важнейших условий предъявления деликтного иска» [61].

Иногда разграничение указанных исков проводилось даже в зависимости от степени вины. Считалось, что деликтный иск, если на стороне причинителя образуется имущественная выгода, подлежит предъявлению лишь при наличии такой формы вины, как умысел. Если же умысла в поведении неосновательно обогатившегося нет, то интересы потерпевшего защищаются кондикционным иском. Такого мнения придерживались, в частности, В. А. Рясенцев и А. М. Белякова[62].

Сопоставим эти взгляды с тем, как подходит к соотношению деликтного и кондикционного исков ст. 1103 ГК. Как ни разграничивать указанные иски, бесспорно одно: при их разграничении законодатель не только не предлагает руководствоваться принципом вины, а как раз напротив, прямо декларирует отказ от этого принципа как критерия их разграничения. Именно этим объясняется прямое указание на то, что правила о неосновательном обогащении подлежат применению также к требованиям о возмещении вреда, в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица. Это обстоятельство признает и А. Л. Маковский: «Обязательства из неосновательного обогащения нельзя отграничить от других гражданских правоотношений ни по признаку наличия или отсутствия в действиях обогатившегося правонарушения, ни тем более в зависимости от виновного или невиновного характера его поведения[63]». Аналогичное мнение высказывалось и автором настоящей главы свыше четверти века назад[64].

Констатация этих очевидных фактов не избавляет от необходимости ответить на вопрос, каков критерий разграничения деликтного и кондикционного исков. Подчеркнем еще раз, что вопрос этот возникает в тех случаях, когда причинение вреда одному лицу сопровождается образованием какой-либо имущественной выгоды у другого лица. По-видимому, в этих случаях именно потерпевшему должно быть предоставлено право выбора того иска, который в наибольшей степени обеспечивает удовлетворение его интересов. Сказанное не означает, что определение юридической природы обязательства тем самым отдается на откуп самому потерпевшему, зависит от субъективного восприятия им этого обязательства. Объективная природа обязательства такова, что оно во многих случаях на равных основаниях может быть отнесено как к деликтному, так и к кондикционному. Разумеется, возможность выбора у потерпевшего имеется далеко не всегда. Если, скажем, неосновательное обогащение произошло вследствие обстоятельств, вообще не связанных с поведением обогатившегося лица, то потерпевший может обеспечить свои интересы только с помощью кондикционного иска. Но если есть основания для предъявления как того, так и другого иска, то именно потерпевшему должно быть предоставлено право выбора. При этом один иск может сопровождать другой, как это имеет место, например, когда наряду с иском о возврате неосновательно приобретенного имущества (мы уже говорили о том, при каких обстоятельствах такой иск будет кондикционным) или о возмещении его стоимости, предъявляется иск о возмещении вреда, причиненного недостачей или ухудшением имущества. Первый иск кондикционный, второй — деликтный.


Оцените книгу: 1 2 3 4 5