Название: Введение в языковедение - Реформатский А. А.

Жанр: Иностранные языки

Рейтинг:

Просмотров: 1286

Особое положение в словарном составе служебных слов (т. е. предлогов, союзов, артиклей, частиц, а также вспомогательных гла­голов, глаголов-связок и слов степени: к, от; и, но; le, the, der; ли, не, лишь; был, являлся, более, еще, менее и т. п.) вытекает из их несамостоятельности, невозможности их существования без знаме­нательных слов, с которыми они сочетаются для выражения раз­личных отношений, необходимых при построении предложения или для обозначения какой-либо грамматической характеристики (ар­тикли).

Никаких вещей служебные слова не называют, а их номинатив­ная потребность обращена на те понятия отношений (пространст­венных, временных, причинных, целевых, условных, уступитель­ных, соединительных, противительных, усилительных, исключи­тельных, определительных и т. п.), которые они выражают. Следо­вательно, служебные слова выражают понятия, но опять же особые понятия отношений; недаром их часто называют слова-морфемы, т. е. подчеркивают их близость к аффиксам, например падежным флексиям, которые также служат для выражения тех же отноше­ний. Но служебные слова выражают эти отношения “отдельно”, как отдельные единицы, тогда как флексии - это только части слов, самостоятельно не существующие.

Среди прочих слов служебные слова не обладаютсамостоя­тельностью; это слова-сопроводители, это грамматические помощ­ники знаменательных слов; поэтому они не могут быть членами предложения, хотя их присутствие обнаруживается только в пред­ложении, в сочетаниях слов. В тех случаях, когда “служебные сло­ва” выступают как члены предложения, это уже не служебные, а знаменательные слова, возникшие из служебных (“и зачем нужны эти и”, “Твое постоянное но меня раздражает”; или в лингвистичес­ком тексте: “В немецком языке артикль der может склоняться” и т. п.).

Остаются еще междометные слова. Их роль в языке, и особенно в речи, очень специфична. Они служат симптомами чувств и сигна­лами волевых побуждений. Но это самые “бесправные” слова языка: они не служат названиями обозначаемого, не связаны с понятиями и не являются членами предложения. Значит ли, что они находятся вообще вне грамматики? Нет. Этого быть не может.

Междометия как особые слова данного языка (в отличие от рефлекторных выкриков, общих для всех людей и даже для мно­гих животных) так или иначе на общих правах поступают в рас­поряжение грамматики. Они могут быть суррогатами предложе­ния (“Я сегодня прошел 25 километров” - “Ого!”; “Ты встретил ее?” - “Увы!”), что обще для всех языков, но состав междометий и их звуковое оформление (где, правда, бывают и исключения из нормальных фонетических случаев, как, например, наличие зву­ка [g] в ага, ого, эге и т. п. в русском языке) всегда специфичны для каждого языка[115].

Экспрессивность междометий представляет особый интерес для стилистики, и поэтому лексикология так или иначе должна зани­маться междометиями, но главная ее задача, конечно, связана с изучением знаменательной лексики.

Знаменательные слова не только составляют основной массив лексики любого языка, но и самое интересное в отношении разви­тия и изменения значений. Это самые “полноправные” слова в лек­сике, они и соотнесены с понятиями, и могут в любой момент быть названиями окружающей действительности, они же являются осно­вой предложения, его членами.

Хотя числительные, местоимения и служебные слова, как пра­вило, входят в основной словарный фонд языка, но именно их неподвижность в развитии и специальное назначение выводят их на периферию лексики. В области же знаменательной лексики мы прежде всего встретимся с многозначностью, с синонимией, с во­просами терминологии и идиоматики.

Не отрицая интереса лексикологии к регистрации местоимений, числительных, служебных слов и междометий, мы в дальнейших параграфах этой главы займемся прежде всего знаменательной лек­сикой.

По своей изолированности и по отношению к предложению известную бли­зость с междометиями имеют модальные слова типа: кажется, пожалуй, возмож­но и т. д., но в отличие от междометий модальные слова не имеют экспрессивной функции, не служат знаками эмоций и волевых моментов, а выражают особые отношения говорящего к своей речи (предположительность, достоверность, воз­можность того, о чем говорится, с точки зрения говорящего).

§ 9. РАВНОИМЕННОСТЬ И ЕЕ РАЗНОВИДНОСТИ

Вопрос о “равноименности” возник еще в древности. Его поставил впервые Демокрит (по свидетельству Прокла, комментатор! диалога “Кратил” Платона), когда он, доказывая правильное положение, что “имя не от природы”, апеллировал к “равноименности”. Демокрит, утверждая, что имена от установления, обосновывал это четырьмя умозаключениями, в том числе наличием равноименности: “различающиеся между собою вещи называются одним именем; стало быть, имя не от природы...”[116].

Вопрос о равноименности - очевидный факт любого языка, но случаи этой равноименности очень различны. Если мы сравним такие факты, как, с одной стороны: нос (“часть лица”) и нос (“пе­редняя часть лодки”), перо (“часть оперения птицы”) и перо (“метал­лическое острие как орудие письма”), стол (“вид мебели”) и стол (“подбор блюд”), голова (“часть тела людей, животных и рыб”) и голова (“единица счета скота”); с другой стороны: лук, (“орудие”) ид лук (“растение”); с третьей стороны: голубец (“иконописная краска”)| и голубец (“вид кушанья”), не считая прочих, то случаи равноимености явно распадаются на три категории:

1) нос, перо, стол, голова в любых значениях - это те же слова с разными - прямым и переносным - значениями;

2) лук и лук - разные слова, не имеющие ничего общего ни по происхождению, ни по функционированию;

3) голубец и голубец - слова, общие по происхождению от одно­го корня, но не имеющие отношений прямого и переносного значе­ний.

Сверх этих, к “равноименности” относят и случаи звукового совпадения разных частей речи, например: печь - глагол и печь - “место, где пекут”, где звуковое совпадение не сопровождается сов­падением грамматическим (печь, пеку, пек, пекущий и печь, печи, печью, печной и т.д.), или случаи типа три (числительное “З”) и три (глагол в императиве), где совпадение равноименности случайно получается только в одной (или, максимум, случайно в двух фор­мах: три и трем), причем никакого смыслового совпадения как лексического, так и грамматического в этих случаях не обнаружи­вается.

Наконец, к случаям “равноименности” причисляют и такие при­меры, как луг (ср. луга) и лук (ср. лука) или умолять (ср. молит) и умалять (ср. малый) и т. д., но это явления уже особого порядка, где и само “звуковое совпадение” требует иного понимания.