Название: Введение и теорию социальной коммуникации - Соколов А.В.

Жанр: Коммуникация

Рейтинг:

Просмотров: 1225

Со стороны лингвистики признанным основоположником семиотики, или семиологии, является швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр (1857—1913). Его "Kyрс общей лингвистики", изданный учениками ученого после его смерти, стал поворотным пунктом в истории языкознания"[93]. Идеи Соссюра использовались в качестве отправной точки в различных школах структурной лингвистики, возникших в Европе и США после первой мировой войны. Кроме лингвистики, структуралистические подходы нашли успешное применение в культурологии и этнографии, литературоведении и экономике.

В дореволюционной России, отличавшейся сильными лингвистическими и литературоведческими традициями, представленными именами И.А. Бодуэна де Куртенэ, Н.С. Трубецкого, Р.О. Якобсона, участниками Общества изучения поэтического языка — ОПОЯЗ и другими литера-туроведами-"формалистами", — была готова почва для вос­приятия семиотических идей, но эти идеи плохо совмеща­лись с принципом партийности и поэтому после октябрь­ского переворота оказались отвергнутыми. Семиотическое движение в нашей стране стало проявляться в атмосфере интеллектуального подъема 60-х годов. Тогда была призна­на структурная (математическая, прикладная) лингвистика, математическая (символическая) логика, и даже были пере­ведены на русский язык некоторые труды аналитических философов. Знаменательным явлением в жизни интелли­гентской элиты 60-х—70-х годов стала московско-тартуская школа, связанная с именем10. М. Лотмана. Опу­бликованные труды этой школы были, по словам одного из ее участников, "первым открытым бунтом против правящей идеологии в области общественных и гуманитарных наук". Как ни парадоксально, но именно семиотика, одна из наи­более абстрактных и аполитичных дисциплин, стала при­ютом вольнодумства в советской филологии тех лет[94].

Сейчас официальных препятствий нет, но остались барьеры непонимания, недоверия, умственной лени, кото­рые проницаемы хуже, чем главлитовская цензура. Пожа­луй, только этим обстоятельством можно объяснить недо­оценку значения семиотического подхода и семиотики в современном научном познании.

4.2. Символизм — предшественник семиотики

Мифологическое сознание первобытного человека нуждалось и символах, имеющих сокровенное значение. Эти символы в виде гак называемых абстрактных струк­турных изображений  -  стрелы, шевроны, круги, опалы, прямоугольники, змейки, час то сопровождают первобытные произведения искусства. А. Голан провел расшифровку этих изображений, показав, что они связаны с некоторой неолитической религией, распространенной на территории Европы и Передней Азии[95]. Повсеместно, от Пиренейского полуострова до Сибири, встречаются чуринги - каменные и костяные пластины с изображением в виде радиальных, исходящих из отверстия в центре, и поперечных линий, прямоугольников, спиралей, концентрических кругов. Их символическая роль несомненна. Нет нужды приводить другие примеры первобытного символизма, достаточно констатировать, что вещественные символы, подобно жи­вой речи, неизменно сопутствовали человеку, начиная с ка­менного века.

Осмысление феномена символизма началось в класси­ческой древнегреческой философии (Плачен, Аристотель) и тогда же были разграничены понятия "знак" (сема) и "символ" (симболон). Более того, они были содержательно противопоставлены друг другу. Знаки считались достояни­ем обыденней жизни и низкой подражательной поэзии, символы — выражением сакральных божественных истин. Особенно последовательно и отчетливо это противопостав­ление проводили неоплатоники, в частности, Прокл, соот­ветствующие сочинения которого дошли до нас"[96].

Согласно Проклу, с помощью мифологических сим­волов человеку передается божественный дух. Божествен­ным символам присуща прозрачность и ясность, но к чело­веку они обращены своей загадочной и таинственной стороной, которую нужно распознать, пользуясь "сметли­востью своего ума". Символическая поэзия провозглаша­лась вершиной искусства. Если ранее качество художест­венного произведения оценивалось по степени приближе­ния его к точному воспроизведению натуры (вспомним хрестоматийный пример с птицами, прилетевшими клевать нарисованный виноград), то теперь натурализм осуждался за бессодержательную подражательность. Истинная, само­бытная поэзия требует усилий для постижения глубокого и многозначительного смысла ее символов. Мистически за­туманенный символизм Прокла был воспринят в Византии и в западном христианстве.

В богословии различают профанную историю, где со­бытия не имеют скрытого смысла, и сакральную историю, где одни события являются символами других событий. Специальная богословская дисциплина — экзегетика — за­нята выявлением глубинных смыслов притч и поступков Христа, описанных в Священном писании.

В теории литературы символ раскрывается как ино­сказательный художественный образ, примером которого может служить стихотворение М. Ю. Лермонтова "Утес". Образ одинокого утеса, покинутого золотой тучкой, стано­вится символом гордого и сильного человека, страдающего от одиночества. Символические образы изображают не отдельное лицо или событие, а имеют обобщающее значе­ние. Это значение нельзя прямолинейно "расшифровать", его нужно эмоционально пережить и прочувствовать. Сим­волизм в европейской литературе и искусстве сложился в самостоятельное направление, достигшее расцвета в конце XIX — начале XX века. Нельзя не вспомнить русских сим­волистов "первой" и "второй волны", которые сами стали подлинными символами серебряного века русской литера­туры (К. Бальмонт, В. Брюсов, 3. Гиппиус, Д. Мережков-ский, А. Белый, А. Блок, М. Волошин, Вяч. Иванов и др.). Особо следует обратить внимание на философские эссе А. Белого, посвященные символизму[97], и статьи Вяч. Ива­нова, которые можно включить в состав библиотеки по семиотике.

Раскрывая англо-американское понимание термина "символ", Э. Сепир, один из классиков современной линг­вистики, писал в 30-е годы, что символ — это "сгусток энергии", его "действительная значимость непропорцио­нально больше, чем на первый взгляд тривиальное значе­ние, выражаемое его формой как таковой"[98]. Это качество особенно присуще так называемым "конденсационным сим­волам", связанным с политическими или религиозными эмоциями, которые "значат гораздо больше, чем обознача­ют". "Конденсационным символам" противопоставляются "референциальные символы", эмоционально нейтральные и логически обоснованные; именно последние образуют зна­ковые системы цивилизованного общества, они рациональ­ны и общеприняты.

В научной литературе и публицистике встречается выражение "символ веры". Символ веры в прямом смысле слова означает краткое изложение основных догматов хри­стианской религии, в иносказательном — понимается как кредо, основные положения какого-либо учения или политической программы.

А. Ф. Лосев авторитетно заявлял: "Понятие символа и в литературе, и в искусстве является одним из самых туманных, сбивчивых и противоречивых понятий... И всем этом все культурные языки мира неизменно пользуются этим термином и всячески его сохраняют, несмотря на десятки других терминов, которыми, казалось бы, впол­не можно было его заменить"[99].