Название: Психология человеческой жизни - Абрамова Г. С.

Жанр: Психология

Рейтинг:

Просмотров: 730


Помню хату, налет наших самолетов, немцы собирают коней, им надо было ехать. Немцы сидели в углу хаты, а мы у печки. Мы — это я, мама и сестра. Еще хозяйка там была. Полог такой был у печки. Бомбы упали и стало видно небо, немцев не стало, а сестра моя сделалась глухой. Она побежала куда-то в сарай, мы ее догоняли, утешали. Потом немцы нас опять гнали всех. Мы назвались колонисты. Копали окопы для них, дороги чистили. Сестре было тринадцать лет, она тоже копала, так мама свое задание выкопает и ее, а старшая сестра уже сама все выполняла. Я на кухне всякие черные работы делала. Мы жили так — нары на тридцать человек в хате, в два яруса. Мы были наверху, там и тиф перенесли. Немцы нас никуда тогда не гнали, мама говорила, что это — простуда. Они боялись тифа. Старшую сестру возили в госпиталь, хорошо, что в это время нас никуда не гнали, и она вернулась к нам после тифа.

Короче, гоняли нас в беженцы не раз, пожитки свои брали... Самое мое последнее стихотворение, самое последнее, я потом почему-то не могла писать, — «Люблю осеннюю пору». Это моя любимая пора года — осень. Я люблю ее и есть такое стихотворение.

 

Люблю осеннюю пору,

Ее печальную красу,

И кленов золотистых блеск,

И водной глади тихий всплеск.

Люблю я журавлиный клин,

До слез в глазах слежу за ним,

И мысленно прощаясь с ним,

Я добрый путь желаю им.

Бабье лето я люблю,

Погожий день и непогоду,

И разморенную теплом

Багрово-красную рябину,

Люблю холодный взгляд луны,

И шорох высохшей травы,

И шум берез и тишину прибрежных кос,

Люблю и свод осенних серых туч,

И робкий солнца луч,

И крики дружных стай ворон —

Предвестники метелей и холодов,

Люблю я первых льдинок блеск

И их хрустальный, звонкий треск,

И первый белый-белый снег,

И чистый четкий на нем след.

Пас осень щедро наградила —

Детей двоих нам подарила.

И муж отмечен сентябрем,

Я ж с внучкой — первым октябрем,

И зять Валера — октябрем,

И внучек Павел — ноябрем.

Богата осень, как судьба,

Прекрасна осень, как душа,

Печальна осень, как беда,

Любима осень, как краса.

 

Это я помню наизусть. О каждой поре года написала, у меня есть маленькие четверостишия. Но я не помню. Есть еще такое, я думала, что до конца своих дней буду его писать — это зодиакальный круг. Оно сестре очень нравилось. Начало такое:

 

Путь солнышка в созвездье Зодиака

 Законам подчиняется своим.

Путь человека на земле извечно

Никак не назовешь простым.

То Бог нам даст, а то отнимет

За наши тяжкие грехи.

И то нам радость посылает,

То горе скатит с высоты...

 

Потом там, я уже не точно помню, там такие слова есть:

Год Тигра, Зайца и Дракона родных и близких унесли,

Вползла Змея в страницы летописной книги,

И канул в Лету год Змеи...

 

Я в этот год попала в больницу и пошла на пенсию. На мою сестру в год Змеи свалилось много горя, пришлось ей в Боровлянах быть (онкологическая больница).

Просьбы жаркие ее услышал наш Всевышний... Мне надо было сказать в стихах, как она навещала Петю в Боровлянах, но я не помню эти слова из стихотворения. Там и про Петю есть: «Живи века», но я сейчас не помню... Каждый год чем-то отмечался. Дочка вышла замуж. Она сама Свинья и в год Свиньи вышла замуж. Сын женился, он сам — Лошадь и жена его — Лошадка, рыжая, огненная лошадь. Внучка родилась, она тоже Лошадка — белая лошадка. Ей тоже есть несколько слов: «Пусть будет счастлива лошадка, пусть белая лошадка мчится, силы ей даря...» Как-то так, но сейчас не помню.

И потом год Петуха, когда наш Советский Союз разорился. «Корчит рожи обезьяна, хохочет весело она, что до растленья, разоренья страну большую довела». Есть и про ваучеры и про эти деньги новые — белки, волки, лоси, что появились. Но я текст весь не помню. Я его довела до смерти мужа. Он умер в год Крысы. Я написала: «Писать я не хочу, закончу летопись свою...»

После его смерти ничего у меня не появилось. Да, больше ничего нет.

Такие строчки есть стихотворные, они были опубликованы в районной газете, людям понравилось. Там район то ликвидировали, то снова восстанавливали, сейчас снова восстановили. Это Могилевщина, сейчас он снова район. О чем я хотела говорить... «Угол сада». Это о тех, кто сидел в тюрьме во время войны.

Мама сидела. Помню, приехали немцы, а мы были у тети. Приехали на грузовике, остановились, так, недалеко остановились, идут, и вместе с ними полицаи. Они ехали из другой деревни, где уже взяли людей, и тут арестовывать идут. Дуню Зубачиху — жену председателя сельского совета — забрали и маму. Мы с сестрой, помню, бежали через огороды, а маму повели немцы и полицаи. Мы плакали, кричали: «Мама». Она дошла до дороги, помню, немец остановил ее и стал в нас стрелять. Я из-за слез не помню, куда он стрелял, — в воздух или по нам целился, но он стрелял.


Оцените книгу: 1 2 3 4 5