Название: История экономических учений

Жанр: Экономика

Рейтинг:

Просмотров: 9220

2. предшественники: меркантилисты и физиократы

В XV—XVI вв. в Европе экономическая мысль претерпела первые качественные изменения: начался долгий путь поиска источников богатства, но не вообще, а именно капиталистического богатства, воплощенного в прибыли. Это была довольно бурная эпоха, которую совершенно справедливо называют эпохой первоначального накопления капитала, эпоха торговой и политической экспансии европейских государств, великих географических открытий, интенсивного развития мировой торговли, образования первых колониальных империй Нового времени. В этот период широко развивается банковская деятельность, появляются торговые дома и первые монопольные объединения торговцев. Буржуазия, совсем недавно считавшаяся третьим сословием, "подлым классом", выходит на передовые позиции не только в экономике, но и в политике. Наконец, происходят первые буржуазные революции.

События и явления того времени адекватно отражались молодой буржуазной экономической наукой. Европейские меркантилисты (от франц. mercantile — торговый) не были профессиональными учеными. Это — купцы, промышленники, воины, авантюристы. Но они точно определяли те способы, с помощью которых возникали первые крупные буржуазные состояния, — такими способами были торговля, кредит и война. Экономическая мысль становилась более изощренной, ведь теперь она имела дело с довольноабстрактной формой богатства — денежной. В деньгах, в золоте и серебре, видели тогда цель экономической деятельности. Люди буквально "гибли за металл". Трактаты и памфлеты того времени посвящены непосредственно поиску способов накопления денег в государстве и частных руках.

В различные периоды денежные накопления осуществлялись разными способами. В XV–XVI вв. большие надежды возлагались на административное решение проблем посредством жесткой государственной политики13. Европейские государи и правительства с помощью декретов и полицейских мер ограничили вывоз золота из страны и стимулировали ввоз денежного материала из колоний. Однако достаточно скоро возникло и первое разочарование в таком подходе к богатству. Это произошло в XVI — начале XVII в., когда долгожданное и вожделенное золото хлынуло из Америки в Европу. Казалось бы, вот-вот должна наступить эпоха всеобщего процветания и обогащения. Но ничего этого не произошло. Вместо реального процветания европейские народы столкнулись с первой инфляционной "революцией цен". И уже тогда начали понимать, что деньги — это еще не полное счастье. И уж тем более дело не в их количестве.

Начался второй период развития меркантилизма — период торгового балансирования, когда не государственное регулирование, а экономические методы были призваны на помощь молодой буржуазии. Практики и теоретики невольно обращались к производству, вначале с чисто меркантилистскими целями. Если в стране нет серебряных и золотых рудников, рассуждали они, — это вовсе не значит, что нет иных способов обогащения, кроме захвата чужих территорий. Эффективный способ есть: надо производить как можно больше экспортного товара. Если больше экспортировать, а меньше импортировать, то разница будет сальдироваться деньгами, и деньги сами притекут в страну. Возникновение производственного мотива в экономической мысли одновременно было и началом кризиса меркантилизма, для которого основная форма богатства была воплощена в деньгах, получаемых в сфере обращения.

Впрочем, было бы ошибочным предположение, что экономисты той далекой эпохи не понимали значения производства. Даже в ранних меркантилистских трактатах (Антонио Серра) купец всегда соседствует с ремесленником, промышленником. Дело только в смене акцентов: поздние меркантилисты, не умаляя значения денег, больше надежд стали возлагать на производство.

Представителями этого "производственного" меркантилизма были в Западной Европе Томас Мен (1571—1641) и Николас Барбон (1640—1698), а в России — великий мыслитель Иван Тихонович Посошков (1652—1726). Меркантилисты широко пропагандировали трудовую этику вполне в духе христианской морали. Труд у них уже трактуется как один из источников богатства. В частности, Т.Мен в 1621 г. писал: "Труд делает некоторые страны, которые сами по себе бедны (природными ресурсами и драгоценными металлами. — Авт.), более богатыми и сильными с помощью других стран, которые имеют больше возможностей, но менее трудолюбивы"14. А дальше Мен высказывается и вовсе "классически": "...Всем нам в целом и каждому в отдельности следует напрячь все силы ума и сообразительности, для того чтобы помочь увеличению естественного богатства страны с помощью труда и развития ремесел"15. Это высказывание — еще одно доказательство того, что общепринятое мнение о меркантилистах как идеологах исключительно торгового капитала не вполне верно. И подобных примеров не счесть. Анонимный автор в 1622 г. пишет без обиняков: "В превращении сырых материалов в промышленные изделия заключается такое огромное богатство и устойчивое накопление денежных средств, что это не поддается изображению... Полученное таким путем богатство превосходит золото, добытое из рудников"16.

Некоторые представители меркантилизма опережали достижения современной экономической теории. Отметим в этой связи небольшой трактат Н.Барбона "Очерк о торговле" (1690). В противоположность многим меркантилистам, обуреваемым "государственным восторгом", Барбон — явный сторонник свободы торговли, полный оптимизма по поводу развития рыночных отношений. Поскольку товары воспроизводимы, постольку они неистощимы, считает он. "Имущество человека конечно, а запасы природы бесконечны и никогда не могут быть истощены. А то, что бесконечно, не может и увеличиваться от бережливости, ни уменьшаться от растотельности"17. Острый взгляд практикующего бизнесмена и ученого позволил Барбону увидеть в стоимости товара многофакторное явление. Он, с одной стороны, прекрасно понимает, что в стоимости надо искать трудовое содержание, и этим предвосхищает классическое понимание экономических явлений18. С другой стороны, он осознает, что "стоимость всех товаров проистекает из их полезности. Бесполезные вещи не имеют никакой ценности, или, как говорят по-английски, они не хороши ни для чего"19.

Конечно, при желании можно обвинить Барбона в отсутствии монизма во взглядах. Но мы еще увидим далее, что ортодоксальный монизм может легко выродиться в схоластический догматизм. Широта же взгляда всегда обеспечивает большее поле для дальнейших разработок. В данном случае может возникнуть подозрение, что Барбон путает стоимость с ценой. Но и это не так. Он видит то, чего не замечают многие современные экономисты: стоимость — это скрытая от глаз потенция, цена же — актуализированная (выявленная и измеренная с помощью денег) стоимость20. Впрочем, "лучшим судьей ценности товаров является рынок, так как при стечении покупателей и продавцов лучше всего узнается количество товаров и потребность в них. Вещи стоят как раз столько, за сколько их можно продать"21. Вряд ли тут найдутся серьезные аргументы для возражений. А ведь это написано задолго до А.Смита.

Особую роль Барбон отводит проценту. С помощью процента на капитал бизнесмены могут судить о своих реальных доходах и убытках. Фактически речь идет об альтернативных издержках и доходах. "Одно из использовании процента: по нему купец высчитывает прибыль или убыток, — пишет Барбон. — Купец ожидает благодаря торговле получить больше, чем проценты на свои товары... То, что купец получает сверх процентов, есть его доход, что ниже процентов — убыток, но если купец получает только проценты на свой товар, то это не доход и не убыток. Вторым использованием процентов является то, что они служат для вычисления стоимости земельной ренты, по ним устанавливают цену на землю при продаже и покупке... В зависимости от величины процентной ставки устанавливается цена земли в стране"22.

Справедливости ради отметим, что в духе меркантилистских традиций Барбон считал, что и ставку процента, и "стоимость денег" нужно устанавливать законом, — это обеспечит стабильность денежно-кредитной сферы. Если такие идеи сегодня выглядят средневековым анахронизмом, то вполне отвечает тенденциям постиндустриального развития и современным представлениям о полезности благ следующая сентенция Барбона: полезность всех товаров заключается в том, чтобы удовлетворять нужды и потребности человека. Существуют две главные потребности, с которыми человек родится, — это потребности тела и потребности духа. И если потребности тела ограничены, то "потребности духа бесконечны"23.

Ярким представителем экономической науки периода разложения меркантилизма и одним из основателей классической политэкономии стал англичанин Уильям Петти (1623—1687). Он автор многочисленных экономических трактатов, главный из которых "Трактат о налогах и сборах". Мы уже упоминали о том, что мнение, будто У.Петти первым определил стоимость через затраченный труд, не вполне верно. Но это не умаляет значения трудов выдающегося ученого, который действительно впервые стал искать законы экономической жизни, пытался объяснить "таинственную природу" денег, налогов, ренты, процента, цены земли и других явлений. Именно это обстоятельство и делает его "отцом политической экономии", ибо от эмпирического описания экономических явлений Петти переходил к теоретическому абстрагированию, глубоко проникал в сущность экономической жизни. Врач по образованию, он считал общество "политическим" телом и искал закономерности его функционирования.

В своих исследованиях Петти впервые применил статистические методы. В книге "Политическая арифметика" он пишет: "Вместо того чтобы употреблять слова только в сравнительной и превосходной степени и прибегать к умозрительным аргументам, я вступил на путь выражения своих мнений на языке чисел, весов и мер... употребляя только аргументы, идущие от чувственного опыта, и рассматривая только причины, имеющие видимые основания в природе"24.

Приведем здесь хрестоматийную выдержку из "Трактата о налогах и сборах", где Петти разъясняет сущность эквивалентного обмена товаров исходя из затрат труда: "Если кто-нибудь может добыть из перуанской почвы и доставить в Лондон одну унцию серебра в то же самое время, в течение которого он способен произвести один бушель хлеба, то первая представляет собою естественную цену другого"25. Запомним, однако, что стоимость ("естественную цену") Петти трактует еще по-меркантилистски. Для него стоимость создается только трудом, затраченным на производство денежного металла, а деньги в обмене как бы наделяют стоимостными характеристиками все остальные товары26. Здесь заложены идеи, которые позже, в 70-х годах XIX в., будут реанимированы в виде концепции "вменения" стоимости.

Труды У.Петти и других экономистов XVII—XVIII вв. готовили революцию в политической экономии, осуществленную классиками. Смысл этой революции заключался в переходе от исследования сферы обращения к исследованию сферы производства как источника вещественного и стоимостного богатства.

Своеобразно происходил переход к классическому учению во Франции. Здесь возникло учение физиократов, одним из основоположников которого стал выдающийся экономист (впервые именно этим термином назвавший собственную профессию) Франсуа Кенэ (1694—1774). Он создал первую в истории экономическую школу в буквальном смысле этого слова, т.е. место, где собирались взрослые и даже высокопоставленные люди для обсуждения экономических вопросов. Будучи придворным врачом, Кенэ организовал свою школу в Версале. Это не помешало ему высказывать довольно радикальные идеи и свободно общаться с некоторыми деятелями, идеологически воздействовавшими на активных участников будущей Великой французской революции. Кстати, школу Кенэ посетил молодой А.Смит, который всю жизнь с уважением отзывался о физиократах, хотя и критиковал их.

Слово "физиократия" переводится как "власть природы". Содержание трудов Кенэ нельзя понять, если не вспомнить особенности экономического развития Франции того периода. По сравнению с Англией, где широко развивались торговля и промышленность, Франция оставалась аграрной страной, основными производителями богатства здесь были крестьяне-фермеры. Они были опутаны сетью атавистических феодальных зависимостей, но их положение несравнимо, скажем, с положением русских крепостных крестьян. Степень их свободы была значительно выше. Выплачивая землевладельцам денежную ренту, французские крестьяне вели вполне самостоятельное товарное хозяйство. Мануфактуры же во Франции развивались в рамках сеньориальных хозяйств и обслуживали преимущественно знать. Эти особенности и привели к тому, что, с точки зрения Кенэ, главным объектом экономической науки должна стать аграрная сфера.

Кенэ сосредоточил свое внимание на производстве — в этом его "классицизм". Но величайшей заслугой ученого было то, что он рассматривал производство не как единовременный акт, а как постоянно возобновляемый процесс, т.е. как воспроизводство. Сам термин "воспроизводство" введен в науку Кенэ. Более того, впервые в истории воспроизводственный процесс показан исследователем на макроэкономическом уровне как некий общественный феномен, как непрерывный обмен веществ в общественном организме. Нет ни малейшего преувеличения в утверждении, что Кенэ — основатель макроэкономической теории.

Кенэ создал первую модель движения товарных и денежных потоков в обществе, определил условия реализации общественного продукта, показал теоретическую возможность непрерывности общественного воспроизводства товаров, капиталов и производственных отношений. Его модель эквивалентного обмена достаточно абстрактна, но это научная абстракция, позволяющая проникнуть в суть вещей. Не зря все крупные исследователи макроэкономики так или иначе обращались к трудам Кенэ.

Центральной категорией в учении Кенэ было понятие чистого продукта. Чистый продукт — это примерно то, что впоследствии назвали прибавочной стоимостью, то, что остается у производителя от выручки после вычета всех издержек. По мнению физиократов, чистый продукт производится исключительно в тех отраслях производства, где происходит реальный физический прирост материи (отсюда и власть природы). Не будем обвинять физиократов в наивности, вспомним время и место, в которых формировались их взгляды. Сельское хозяйство и добывающая промышленность дают прирост материи, следовательно, считали они, здесь и создается чистый продукт. А вот в обрабатывающей промышленности, в ремесле материя убывает, значит, здесь не производится общественного богатства. Ремесленники— бесплодный, или стерильный, класс. (Кстати, термин "класс" по отношению к общественным группам людей, различающимся по тому, как они относятся к чистому продукту, тоже впервые применил Кенэ.) Крестьяне, фермеры — главные производители чистого продукта. Но они не потребляют его, а вынуждены передавать в виде земельной ренты собственникам земли, а также королю и церкви. Ремесленники и промышленники играют в обществе вспомогательную, обслуживающую роль, непосредственно не участвуя в создании чистого продукта. Отсюда и несколько необычная классовая структура общества, по версии физиократов.

Попробуем воспроизвести модель Кенэ (схема 1) и прокомментировать ее, призвав читателя "включить" экономическое воображение, без которого в экономической науке вряд ли вообще можно разобраться.

Схема 1. "Зигзаг Кенэ" (См.: Кенэ Ф. Избранные экономические произведения. - М., 1960. - С. 360-369.)

В первой строке схемы Кенэ (автор называет ее таблицей) показаны денежные формы дохода, в последующих строках — продукты, произведенные за год в ценовом выражении. Внимательно рассмотрим "зигзаг Кенэ", постоянно помня о том, что в первой строке — деньги, а ниже — продукты.

В течение года в стране произведено на 5 млрд ливров сельскохозяйственного продукта и на 2 млрд ливров промышленной продукции. Кроме того, к началу рассматриваемого периода у фермеров имеется в наличии 2 млрд ливров денег. Продукт стоимостью 2 млрд, показанный в самой нижней строке, не участвует в общественном обращении. Это "ежегодные авансы", так сказать, оборотный капитал, обеспечивающий пропитание самих фермеров и семена для будущего года. В обращение, таким образом, вступают 3 млрд ливров продукции сельского хозяйства, 2 млрд ливров промышленной продукции и 2 млрд ливров денег. Из 3 млрд ливров продукции фермеров 1 млрд должен обеспечить амортизацию основного капитала, а 2 млрд — чистый продукт — после их реализации должны превратиться в ренту землевладельцев. (Кстати, численные данные, при всей их условности, достаточно точно отражают реальные хозяйственные показатели Франции того времени.)

Движение денежных и товарных потоков начинается с того, что фермеры выплачивают собственникам 2 млрд ливров в виде денежной ренты (I акт). Собственники сразу же начинают эти деньги тратить, ведь в модели описывается рыночное общество. Один миллиард тут же возвращается фермерам, так как собственники покупают у них продукты питания. Теперь в верхней строке у фермеров есть 1 млрд денег, а продукт на ту же сумму реализован и потреблен (II акт). У собственников остался еще 1 млрд ливров. Его они отдают ремесленникам, покупая у них изделия — одежду, обувь, предметы роскоши и др. Теперь у ремесленников появился 1 млрд "живых денег" и реализован их продукт на ту же сумму (III акт). Ремесленники тут же отдают эти деньги, покупая у них продукты питания. У фермеров опять оказалось 2 млрд ливров денег, они реализовали второй миллиард продукта (IV акт). Но и фермеры возвращают этот миллиард ремесленникам, покупая у них изделия, в том числе орудия труда. Теперь весь промышленный продукт реализован, а у ремесленников оказался вновь 1 млрд ливров денег (V акт). Этот миллиард возвращается ремесленниками фермерам, так как "бесплодный класс" покупает на эти деньги сельскохозяйственное сырье для последующей обработки. Теперь весь продукт фермеров реализован, у них вновь оказалось 2 млрд ливров денег для выплаты ренты будущего года (VI акт).

Все условия воспроизводства налицо: весь годовой продукт реализован и деньги снова у фермеров, которые могут расплатиться с собственниками, чтобы на следующий год начать все сначала.

Обратим внимание на следующее:

• в модели Кенэ описано простое воспроизводство в национальном масштабе без участия внешнего рынка;

• в модели используются агрегатные макроэкономические показатели, описаны товарные и денежные потоки на уровне национального хозяйства в течение года;

• в модели предполагается постоянство цен при свободной конкуренции в торговле и полных гарантиях собственности земледельцев27 (в условиях предреволюционной полуфеодальной Франции это было достаточно радикальным предположением буржуазного толка);

• 2 млрд ливров оказалось достаточно, чтобы обслуживать реализацию продукта стоимостью 5 млрд ливров (3 млрд сельскохозяйственного и 2 млрд ремесленного продукта), благодаря высокой скорости обращения денег;

• внимательный анализ схемы легко выявит ошибку, заключающуюся в том, что ремесленники реализовали весь продукт, не оставив себе ничего для "ежегодных авансов", т.е. их внутреннее воспроизводство становится проблематичным.

Отмеченная ошибка Кенэ — результат его взгляда на значение промышленности того времени. Судьба ремесленника этого ученого просто не интересовала. Он был идеологом фермерства, ведшего товарное производство.

Таким образом, "зигзаг Кенэ" отражает все условия и пропорции воспроизводства и становится первой в истории экономической науки макроэкономической моделью.

Однако Кенэ не был сугубо академическим ученым. Создавая свою теорию, он прежде всего думал о государственной экономической политике, надеясь, что его труды станут теоретической базой для нормативных актов. Из его воспроизводственной концепции вытекает достаточно радикальная налоговая программа: коль скоро фермеры производят, но не потребляют чистый продукт, то и платить налоги с него они не должны. Кто получает и потребляет чистый продукт, тот и платит. "Собственники, государь и вся нация весьма заинтересованы в немедленном установлении налога, целиком падающего на доход от земли, — пишет Кенэ, — ибо всякая другая форма обложения противоречила бы естественному порядку, была бы вредна и для воспроизводства, и для самого налога..."28 В самом деле, что может взять государство с промышленников? Ничего, ведь это "бесплодный класс" (неявно высказанная сугубо буржуазная мысль: промышленность необлагаема налогом; позже в развитой форме ее повторит Д.Рикардо). Можно ли облагать налогом фермеров? И это проблематично. Если отобрать у них часть "ежегодных авансов", то тогда земледельцы или будут недоедать, или у них не хватит средств (семян) для нормального воспроизводства продукции. Если обложить налогом 1 млрд, предназначенный на возмещение затраченного основного капитала, возникнет неразрешимая задача восстановления амортизационного фонда. Остаются 2 млрд чистого продукта. Но эти средства передаются собственникам земли. Их-то и остается обложить налогом.

Кенэ знает истинные причины упадка земледельческой страны. Их, по его мнению, восемь:

• неправильная форма налогового обложения;

• излишнее бремя налогов;

• излишества в роскоши;

• чрезмерные судебные расходы;

• личная несвобода обитателей деревни;

• отсутствие свободы во внутренней торговле;

• отсутствие внешней торговли;

• отсутствие возврата годичного чистого продукта производительному классу.

Радикализм Кенэ несомненен. Пройдет немного времени, и Великая французская революция по-иному разрешит противоречия общества, еще более решительно реализовав программу буржуазии. Революционеры силой конфискуют землю аристократии и распределят ее равными парцеллами среди земледельцев, наивно полагая, что этим будет обеспечено подлинное равенство. У Кенэ более мягкая программа — постепенная, так сказать, "экспроприация" крупной земельной собственности посредством налогообложения. Некоторые комментаторы — современники революции считали, что если бы король послушался Кенэ, то революции вместе с гражданской войной, гибелью тысяч людей, гильотиной и, наконец, наполеоновской диктатуры можно было бы избежать. Кенэ — гуманист. Для него жизнь человеческая есть самостоятельная ценность. В статье "Население" он утверждает: "Могущество государства составляют люди: благодаря их потребностям растут богатства; чем больше народы увеличивают продукцию, в которой они нуждаются, и чем больше они ее потребляют, тем они становятся богаче29.

Впрочем, мечта ученых о том, чтобы их труды служили основой для создания благоразумных законов, так и остается нереализованной.